Агустина Бастеррика
Коробочка Унамуно
Agustina Bazterrica — Unamuno's Boxes
© 2020 by Agustina Bazterrica — Unamuno's Boxes
© Константин Хотимченко, перевод с англ., 2023
Перевод выполнен исключительно в ознакомительных целях и без извлечения экономической выгоды. Все права на произведение принадлежат владельцам авторских прав и их представителям.
Я сажусь в такси у дома 900 по Алемскому проспекту. Бросаю на сиденье кошелек, сумку с одеждой, папку с записями и конверт с квитанциями. Пока я ищу свои перчатки, я говорю:
— Во Флорес, угол Бильбао и Мембрильяр.
Глупое название, Мембрильяр, легкомысленное. Я представляю себе героя, пристрастившегося к банкам с вареньем мембрильо. Мы поехали по Ривадавии или Индепенденсии? Я не могу найти свои перчатки и медлю с ответом. Неважно, езжай куда хочешь.
— По Индепенденсии мы доберемся быстрее, сеньора.
Сеньора? Он только что назвал меня сеньорой? Я нахожу перчатки, успокаиваю себя, не отвечаю. Сеньора, тогда я ставлю на Индепенденсию. Я по-прежнему не отвечаю.
Я оглядываю такси. Пустая, чистая пепельница; табличка "Оплата с пересадкой" без просьб и благодарностей; розовая соска-пустышка, висящая на зеркале заднего вида; собака, без всякого достоинства виляющая головой, говорящая "да" всему и всем. Аура статичной чистоты, расчетливой упорядоченности выводит меня из себя. Я снимаю перчатки, ищу ключи, кладу их в карман пальто. Прикрытая старость раздражает меня. Я смотрю в окно. Меня одолевает сонливость.
— Ты не возражаешь, если я включу музыку, дорогая?
Я растерянно смотрю на водителя. Когда именно я превратилась из сеньоры в возлюбленную? Неужели из-за величины проспекта 9 де Хулио в его мозгу возникли ошибочные связи? Это мой псевдоинтерес к его естественной среде обитания заставил его отказаться от формальностей?
— Я не возражаю, — сухо отвечаю я.
Он ставит кумбию (фольклорный стиль музыки с колумбийского побережья Атлантики), и я не против. Я смотрю на информацию о водителе, чтобы знать точное имя, которое я буду проклинать в своей голове. Пабло Унамуно. Ирония удивляет меня. Никогда бы не приняла носителя столь выдающейся фамилии за любителя кумбии. Я смеюсь над своей идиотской элитарностью, затем распускаю ноги, пытаясь скрыть это. Я смотрю на его фотографию. Либо она сделана недавно, либо сеньор Унамуно применяет к себе ту же формулу бессмертия, что и к своей машине. Холодно, но я представляю, что его рубашка распахнута, так что кристально ясно, что он делает упражнения, поднимает тяжести, мешки с цементом, сумки с квитанциями, записками, одеждой, литературными и философскими теориями. Он останавливается на светофоре, смотрит на меня в зеркало, улыбается. Он закладывает руку за пассажирское сиденье, и, свисая с его запястья, я вижу золотой браслет с надписью "AMAНДA". Подозреваю, что она и есть владелица пустышки. Если бы она была матерью владельца пустышки, браслет был бы спрятан. Прямые волосы, рваные джинсы, он уверен, что этого вида достаточно. Я скрещиваю ноги. Мне скучно от красоты, которая проста, насыщенна банальностью.
Потом я вижу их. Свет с проспекта Хуана Баутисты Альберди отражается от его ногтей — ногтей, подстриженных с преданностью, присущей только самым ценным вещам. Рука Унамуно по-прежнему лежит на пассажирском сиденье, и я могу непосредственно рассмотреть два слоя прозрачного лака, нанесенного с терпением одержимого и точностью просветленного. Мы внезапно останавливаемся на светофоре, и я немного подаюсь вперед, убеждаясь, что его кутикулы безупречны. Я чувствую прилив сил и открываю окно. Что бы подумал обо всем этом Хуан Баутиста Альберди? Он не смог бы понять, что истинный гений сосредоточен в обыденных, банальных деталях, а не в трактатах по дипломатии или эрудированной литературе. Он не уловил бы важности ничтожного. Я устраиваюсь в кресле и закрываю окно. Холод отвлекает меня.
Я думаю: Унамуно что-то скрывает своими ногтями. Их совершенство могло быть задумано только разумом, который отличается от других, превосходит их. Разум, способный преодолевать границы, исследовать новые измерения. Я считаю: Тайна Унамуно скрыта в привычном, обыденном пространстве. Он требует постоянного контакта с объектом наслаждения. Я предполагаю: такси — это его внутренний мир. Он один имеет неограниченный доступ. Оно обеспечивает ему уединение и ежедневное общение, в котором он нуждается. Где могут быть его секреты? Под сиденьем? Нет, слишком сложно. В бардачке? Да. Это идеальное место для секретов. За руководством по эксплуатации автомобиля он хранит щипчики, лак для ногтей, вату и две коробочки — прозрачные, безупречные. В одной он собирает свои ногти как образец возвышенного. В другой — идеальные ногти его жертв. Да, сеньор Хуан Баутиста, Унамуно — серийный убийца.