Он поднял голову, ухмыляясь.
— На вкус ты как смертная.
Мои руки сжались в кулаки. Я собираюсь убить тебя. Я вырву тебе язык и убью тебя.
— Но я больше не верю, что ты обычный человек. — Он опять навис прямо надо мной, его голова была наклонена в сторону. — Скажи мне то, чего я не знаю.
— Ты чёртов психопат, — прохрипела я.
Арик усмехнулся.
— Я сказал что-то, чего не знаю.
Славно.
Он поднял клинок и приставил его к моей щеке прямо под глазом. Кончик был мокрым, когда он потянул его вниз, размазывая кровь из порезов, которые он сделал на моём бедре.
— Скажи мне, малыш. Расскажи мне, как ты ещё жива. Как ты выжила раньше.
— Я… Я не знаю, — сказала я, и это было не совсем правдой. Я знала, как пережила нашу первую маленькую встречу.
— Хм. — Он провёл лезвием ножа по моему подбородку и горлу. — Я тебе не верю.
Я не шевелилась.
— И мне не нравится, когда ты мне врёшь. Я думал, мы уже прошли через это, — сказал он. — Что ты и я лучше, чем ложь.
— Ты сошёл с ума, — выдавила я.
— Я много чего умею, малыш. Безумие — не одно из них. — Зрачки его глаз расширились. У меня перехватило дыхание, когда я начала закрывать глаза. — Не надо, — скомандовал он, и было уже слишком поздно что-либо менять. — Расскажи мне, как ты выжила.
Мои губы и язык двигались, придавая звук словам.
— Кайден спас меня.
Он выпрямился и нахмурился.
— Как он спас тебя?
— Я не знаю.
— Ты должна знать. — Он обхватил мою щёку ладонью и провёл большим пальцем по кровавым следам. — Подумай хорошенько. Что он делал, когда спасал тебе жизнь?
Я делала то, о чём он просил, вспоминала, как Кайден спасал меня. Это было всё равно, что пробираться через мутную воду, пока я не наткнулась на смутные образы больничной палаты, гудков и…
— Я почувствовала солнце. Я почувствовала вкус… Вкус солнечного света.
— Вкус солнечного света? — Арик несколько мгновений стоял неподвижно, а потом резко выпрямился. Он отшатнулся, выронив кинжал. Тот с грохотом упал на пол. — Он подарил тебе Поцелуй. — Его глаза расширились. — Он подарил тебе Летний Поцелуй.
* * * *
Царапая камень о камень, я вырезала ещё одну линию.
Сорок семь.
Сегодня был сорок седьмой день, и всё было по-другому. Арик не приходил. Ни вчера, ни сегодня, и я знала это, потому что мои мысли были яснее, хотя я была более голодной, чем когда-либо.
Я знала, что есть что-то важное, что я должна помнить, что-то, что Арик говорил, и на этом я сосредоточилась, пока работала над линией.
Он рассказал мне что-то о Летних Фейри, что-то такое… Неожиданное.
Мой взгляд переместился с камня на пол, а мысли блуждали по буфетам «всё-что-можно-съесть», по гумбо, по булочкам и по другим блюдам…
Я уронила камень и наклонилась вперёд, мои глаза сузились, смотря на пол. Под плитой что-то лежало. Что это? Встав на колени, я потянулась, пока мои пальцы не коснулись холодного металла.
Кинжал.
— Святое дерьмо, — прошептала я, сжимая рукоять кинжала. Как он туда попал?
Часть меня даже не хотела знать ответ, потому что это… Это был мой шанс. Моё орудие возмездия. Моя расплата. Это было, даже лучше, чем сочный бифштекс и гора картофельного пюре.
Мой желудок заурчал в знак несогласия.
Окей. Почти так же хорошо, как сочный бифштекс и гора картофельного пюре, но это был… Это был мой шанс.
Слёзы наполнили мои глаза, когда я уставилась на кинжал. Арик был Древним. Я всё ещё помнила, как убить одного из них. Выстрел в голову или отсечение головы. Фейри исчезает на месте.
Я отшатнулась назад, поднимая кинжал к одному из факелов. Лезвие было окрашено в красный цвет… моей кровью. Я посмотрела на порезы на ногах и руках. Это было оружие Арика, инструмент, который он использовал против меня. Он… Он уронил его, когда был здесь в последний раз.
Это было очень неосторожно с его стороны, но он был… шокирован чем-то. Я крепче сжала кинжал, пытаясь вспомнить, что заставило его бросить это оружие. Несмотря на то, что моя голова казалась не такой затуманенной как обычно, в ней было ещё много провалов в памяти. Он задавал мне вопросы, удивляясь, как я выжила…
Звук шагов за дверью заставил меня резко дёрнуться. Мне нужен был этот кинжал, поэтому я знала, что нужно спрятать его и молиться, чтобы он не понял, что оставил его здесь. Засунув клинок обратно под гробницу, пока он не скрылся в тени, я сделала глубокий, медленный вдох, готовясь встать. Я знала, что у меня закружится голова и я запыхаюсь, но мне нужно было встать на ноги. Мне нужно было сделать всё возможное, чтобы сохранить рассудок и спрятать кинжал.