Ободранные, нередко босые и обросшие бородами, пираты представляли собой не самое приятное зрелище. Большинство из них носило широкие соломенные шляпы, чтобы защитить головы от убийственного солнца.
Несмотря на все усилия Моргана равномерно распределить неангличан среди своих соотечественников, французские и голландские пираты настояли на том, чтобы расположиться отдельно, и теперь держались особняком, мрачные и настороженные.
Ямайская армия выступила 9 января 1671 года. Эту дату навсегда запомнили в Новом Свете. Тысяча четыреста человек — часть пешком, часть на лодках — двинулись вверх по Чагресу.
Обливающийся потом Морган сидел в головной пироге и ободрял двух испанских предателей, которых он захватил в плен в Санта-Каталине. Они уверили его, что если все пойдет благополучно, то экспедиция может достаточно спокойно добраться вверх по реке до Круса — то есть проделать почти половину пути до Золотого города.
Пираты горланили песни на полудюжине языков, дружно работали веслами и находили время, чтобы полюбоваться на огромные стаи уток, других водоплавающих птиц и красочных макао и попугаев, которые тысячами порхали вокруг. В то же время они недовольно бурчали по поводу скудной порции еды, выданной им Джекменом на целый день.
К счастью, ожидаемого в Лос-Бракасе сопротивления не последовало. Соблюдая величайшую осторожность, Морган повел вперед свой авангард и обнаружил жалкие, только что оставленные укрепления и еще дымившиеся костры. Враг не мог уйти далеко, потому что стервятники еще не успели приступить к трапезе на остатках обеда. Адмирал был огорчен тем, что не удалось взять пленных — ему позарез нужна была более свежая информация, чем та, которую могли предоставить ему дезертиры.
Стояла жара. За последние дни не выпало ни одного дождя, поэтому на второй день большие лодки стали застревать на невидимых мелях или натыкаться на песчаные косы.
— Если так пойдет дальше, — сказал Морган полковнику Норману, — нам придется уже завтра оставить барки и их груз на берегу.
Панчо Гальего, главный проводник, кивнул и поддержал Моргана:
— Никогда за много лет я не видел, чтобы Чагрес так обмелел в январе, дон Энрике. Обычно так много мелей и подводных камней обнажается лишь в конце февраля. Но не расстраивайтесь, о лучший из адмиралов, не так трудно идти пешком вдоль реки.
— Вот уж нет! — рявкнул полковник Принс, стряхивая с руки блоху. — Ты когда-нибудь пробовал тащить на себе по такой жаре порох, боеприпасы и аркебузы весом в четырнадцать фунтов каждая? И при этом продираться через непроходимые джунгли?
— Гальего знает, что говорит. — Морган бросил тревожный взгляд через плечо и выругался, увидев, как растянулись лодки. А если их подкараулит засада и неожиданно откроет огонь, что тогда? — Крикни этим олухам в третьей барке, чтобы гребли шустрее.
События развивались именно так, как все и боялись; ни одна из лодок не могла плыть дальше.
Подбадривая свой передовой отряд вступить в ядовитую зеленую тьму за причудливым сплетением лиан и ползучих растений, Морган отдал приказ, чтобы все плавсредства были оставлены под охраной. Мнения Коллиера, Тома Моргана и других ветеранов совпали. Невозможно тащить с собой пушки по дороге, по которой даже пехота пробирается с трудом.
Разбив лагерь на берегу реки, где их атаковали полчища гнуса и москитов, армия этим вечером поглотила жалкие остатки взятой с собой провизии и не нашла ничего съедобного в болотах и топях вокруг. Непривычные к звуку стольких голосов и треску веток, обезьяны, птицы, броненосцы и даже вялые ленивцы разбежались, так что охотникам попались только случайно оставшиеся больные или молодые звери.
— Никогда не видели таких густых джунглей, — бурчали люди полковника Принса на следующий день. — Эти лианы такие же твердые, как сердце шлюхи на Topтуге.
Однако, поплевав на пальцы, они принялись палашами прорубать проход в стене растительности вдоль реки. Спустя полчаса идущий впереди флибустьер остановился, он так обессилел, что даже не мог отбиваться от насекомых. Другой пират грубо выругался, когда Морган толкнул его вперед на смену выбившемуся из сил передовому.
К полудню индейцы из дружеского племени принесли новость, которую Морган предпочел бы не слышать. Дрожащими, высокими голосами они быстро рассказывали. Ради всего святого! Англичанам лучше быть осторожными; губернатор Панамы де Гусман послал генерала Гонсало Саладо с отрядом в пятьсот хорошо обученных солдат, и тот собирается перекрыть дорогу вторгшейся армии в местечке под названием Барро Колорадо, где можно устроить превосходную засаду в поросших густым лесом холмах.
К утру третьего дня люди уже были голодны как волки и завидовали тем своим товарищам, которые остались охранять Сан-Лоренсо и корабли. Они с удовольствием поменялись бы местами с любым из ста шестидесяти человек из отряда капитана Роберта Дилендера, которые расположились лагерем у брошенных лодок и пирог, всего в дне пути отсюда.
На четвертый день потребовался весь юмор Моргана, весь его сарказм и несгибаемая воля, чтобы заставить двигаться оборванную, с окровавленными ногами, исцарапанную колонну.
Ахилл Трибитор, с застрявшими в белокурых волосах колючками и листьями, еще раз доказал, что на него можно положиться. Этот уже пожилой бывший аристократ бросался вперед словно лев и даже подгонял рапирой изможденных, уставших пиратов, чтобы они двигались быстрее.
Идя во главе армии, Генри Морган расположился позади линии стрелков, опытных и зорких. Все чаще ему приходилось менять рубщиков, которые падали без сил от голода и жары и отползали в сторону. Многие уже начинали поговаривать, что до Панамы, наверное, дальше, чем до легендарного Китая.
— Ты что, споткнулся, Диккон? Тогда поднимайся, потому что город уже близко. Там полно еды — хватит на всех. Шевели ногами, Жиль, и ты, Пьер. Вы наверное, не голодны, а то бы вы поторопились добраться до Барро Колорадо и захватить его, чтобы скорее набить брюхо. Хорошая работа, Абрам, покажи этим мальчишкам, как надо работать топором.