Глава 5
НАША НЕПОРОЧНАЯ БОЖЬЯ МАТЕРЬ
С того момента, как разнеслись невероятные слухи о том, что генерал Гонсало Саладо малодушно не решился преградить путь английским варварам ни в Барро Колорадо, ни в Крусе и не оказал им серьезного сопротивления, жителей Панамы охватила тревога. Небольшое волнение вначале вскоре переросло в панический ужас, который увеличивался день ото дня, и теперь это был город, который охватила паника. Простые люди, образованные, богатые и бедные в отчаянии поняли, что врага не удастся остановить, прежде чем он доберется до спуска на побережье Тихого океана.
Вспоминая участь, постигшую Маракайбо, Гранаду и полдюжины других захваченных городов, они цепенели, а потом, обезумев, бросались молиться и готовиться к грядущему. В памяти все еще были слишком живы воспоминания о том, как Морган обошелся с духовенством Порто-Бельо. Поднялся такой шум, что дону Хуану Пересу де Гусману не осталось другого выбора, кроме как предложить увезти всех духовных лиц на борту «Тринидада», единственного большого судна в порту.
Постепенно губернатору со своими главными помощниками, Боргеньо из Верагуа и Альфонсо де Алькодете, командующего крепостями в Порто-Бельо, удалось не только прекратить истерику, но и почти создать атмосферу уверенности. Судья дон Андреас де Мартинес де Амилета подал блестящий пример, отказавшись присоединиться к тем трусам, которые предлагали огромные суммы за то, чтобы их взяли на борт «Тринидада», или скупали за чудовищную цену маленькие рыболовные лодки, как это сделал Рамон Гутиеррес. Он быстро погрузил в это суденышко прекрасную донью Пердиту и самое ценное из своего богатства и отплыл к острову Табога, лежащему в десяти лигах от побережья.
Уверенный и даже вызывающий тон издаваемых губернатором прокламаций, а также постоянный приток военных сил из Наты, Дарьена, Пенономе, Гуаявалы и дюжины других городов, постепенно успокоили испуганный город. Этими солдатами были в основном милиционеры или свободные негры, которые хорошо знали, что если англичане одержат верх, то их единственным уделом опять станет рабство. Сотнями приходили лояльные индейцы, украшенные головными уборами из перьев макао, попугаев и фламинго, вооруженные дротиками и луками, с которыми они так хорошо умели обращаться.
Еще большую уверенность вселяло присутствие большого количества опытных офицеров, таких, как полковник Алькодете, капитаны Идальго, Санчес и д'Астрильо. Все бурно приветствовали знаменитого негритянского командира капитана Хосе Пардала, который появился в городе с отрядом в сотню крепких охотников. Он пересек Королевский мост и разбил лагерь рядом с Маламбо.
Чтобы помочь уничтожить лютеран, дон Мануэль де Наваретта спустился из Вальдивии вместе с Франциско де Гарро, которого не было в Сан-Лоренсо, когда крепость пала. Он привел с собой сливки панамской армии, триста хорошо вооруженных, опытных кавалеристов, у которых так воинственно развевались на шлемах яркие перья, звякали латы и сабли, что горожане почти успокоились.
К тому времени, когда демоны, по донесениям, добрались до самой высокой точки плато, в Панаме уже собралось много торговцев, купцов и официальных лиц с женами, детьми и рабами.
Что касается духовенства, то только францисканцы осмелились остаться, остальные же готовились бежать на борту корабля. Аббат францисканской обители заявил, что он и его братья должны заботиться о тех, кто заболел и будет ранен при защите города, поэтому францисканцы продолжали служить мессы в опустевших обителях, и их проповеди раздували искорки храбрости в пламя героизма.
Седой Альфонсо де Алькодете поднялся со своего места в зале совета.
— Это верно, что мы численно превосходим пиратов вдвое или втрое, но, друзья мои, вспомните, что лютеране лучше вооружены, у них мушкеты из Нового Света. Более того, они все до одного превосходные бойцы. — Де Алькодете обращался прямо к губернатору: — А из кого состоит наша армия? Меньшую ее часть составляют регулярные войска, а остальные — всего лишь наполовину обученная милиция, которая, попомните мои слова, помчится наутек быстрее антилопы при первой же атаке пиратов.
Вице-губернатор Боргеньо с лицом хищной птицы позеленел и погрозил Алькодете кулаком.
— Когда мы разобьем врага, дон Альфонсо, вы ответите за это на суде чести! Вы оскорбили храбрейших людей этого города! Они не побегут, я за это ручаюсь, — мы рвемся в бой!
Губернатор заколебался, разрываясь между инстинктивной осторожностью и боязнью нарушить согласие между офицерами.
— Дон Альфонсо Алькодете — опытный солдат и обычно рассуждает мудро, но в отношении сил милиции, городского гарнизона и других наших солдат он ошибается.
Де Алькодете взглянул на Боргеньо, а потом грустно покачал головой.
— Я воюю уже тридцать лет и знаю, что под защитой траншей и укреплений даже неопытный новичок станет хорошим солдатом, особенно если его прикрывает артиллерия.
Красивое, загорелое лицо Эрнандо де Амилеты вспыхнуло от намека Алькодете, и он поднялся.
— На открытом пространстве мои пушки нанесут врагу больший урон, чем в орудийном окопе. На поле боя их можно перемещать с места на место в зависимости от того, какая сложится ситуация.
Де Алькодете мягко возразил:
— А откуда вы узнаете, куда и когда передвигаться? Вы можете поклясться, что под огнем противника ваши артиллеристы не потеряют голову?
— Клянусь Божьей Матерью, нет! — воскликнул старший сын дона Амилеты.
Франциско де Гарро, командующий городской кавалерией, вошел, потный и покрытый пылью.
— Извините за вторжение, ваше превосходительство, но у меня плохие новости.
В зале совета наступила полнейшая тишина.
— Плохие новости?
— Да, — неожиданно с улыбкой выкрикнул юный де Гарро. — Мы не сможем показать нашу доблесть в настоящем сражении.
Губернатор резко оперся о стол.
— Не время говорить загадками! Что вы имеете в виду?