Барабанная дробь, выбиваемая копытами, становилась все ближе и громче. Позади Лоуренса Принса, на самом конце острого угла, образованного концом клина, которым были построены войска, стоял Джек Моррис и смотрел, как стремительно приближается туча копий. Боже, кони просто летели вперед! Вороные, буланые, пегие скакуны; Моррис заметил гнедого скакуна, который стремительно мчался впереди других, неся на себе богато одетого испанского офицера, который низко пригнулся в седле и держал наготове меч.
Слышно было, как командиры подразделений и боцманы рявкали:
— Спокойно, парни!
И тут раздался громовой приказ полковника Принса:
— Первые две шеренги, целься! — Немного неуверенно стволы мушкетов заняли горизонтальную позицию. Принс не отводил глаз от низкого кустарника, который рос примерно в семидесяти ярдах от первых стрелков его отряда. Когда первый всадник галопом промчался мимо, он заорал: — Огонь!
На таком расстоянии даже самые плохие стрелки не могли промахнуться. Джек Моррис смотрел, как лошади ржали и падали, переворачиваясь через голову, всадники вылетали из седел, словно камни из пращи. Другие скакуны попытались повернуть в сторону и, сбившись в кучу, перекрыли дорогу обезумевшим лошадям в задних рядах. Всадники неслись к изрыгавшему огонь передовому отряду и погибали, потому что построенные треугольником пираты легко попадали в цель.
Моррис поднял один из своих пистолетов и взял на мушку пышно одетого испанца, которому каким-то образом удалось выжить после первого залпа.
Когда выстрелила третья шеренга, то клубы пыли и дыма ненадолго закрыли противника. Тогда, как и предвидел Морган, ветер погнал дым в сторону противника.
Поднялся жуткий шум. Вопли раненых и умирающих лошадей смешивались с криками их изуродованных хозяев. В дыму мелькали смуглые лица с перекосившимися ртами и выпученными глазами. Словно былинки под осенним ветром, гнулись и дрожали пики, их острия сверкали в солнечных лучах.
— Стреляйте в них! — ревел Принс. — Перезаряжайся, быстро! Ха! Получайте, испанские мерзавцы! Вот вам, папистские собаки, убийцы!
Всадники по трое, по шестеро, по десять человек вылетали из дыма и тут же попадали под прицел сомкнутых рядов стрелков, которые действовали со смертоносной размеренностью. Запах свежей крови и разодранных внутренностей смешался с запахом пороха. Несколько лошадей без седоков прорвались и с раздувающимися ноздрями и полными ужаса глазами промчались мимо пиратского строя. А потом пороховой дым развеялся, открыв страшную картину агонизирующих лошадей, убитых и умирающих людей, которые валялись ужасающими грудами или поодиночке. Лишь немногие кавалеристы, словно жуткие чучела, шатаясь, поднимались на ноги среди упавших.
— Ну, — заметил полковник Принс, спокойно перезаряжая пистолет, — по крайней мере, пятьдесят ублюдков уже никогда не бросятся на нас снова. Кто-нибудь ранен?
— Никого! — гортанно крикнул высокий русоволосый рулевой с «Удовлетворения». — Никто не смог подобраться к нам ближе чем на двадцать ярдов.
— Перезаряжайтесь и готовьте оружие, — предупредил Моррис. — Среди кабальеро есть настоящие безумцы — они еще вернутся. Эй ты, Марти, ступай на свое место, пока я не прибил тебя!
Потный и грязный парень, который рванулся было к богато одетому офицеру, которого убил Моррис, презрительно фыркнул, но вернулся на свое место. Так что тело капитана Эрнандо де Мартинеса де Амилеты еще какое-то время пролежит нетронутым.
— Готовьтесь, они возвращаются! — крикнул Моррис усиленно работающим шомполами флибустьерам.
Под предводительством того же красивого черноволосого офицера на сером скакуне кавалеристы отступили на четверть мили и перестроились. Их воодушевляло то, что на левом фланге отряды де Алькодете вели перестрелку с правым флангом основного отряда пиратов, над которым развевались ненавистные цвета Британии — красный, белый и голубой.
Морган, стоя на вершине холма, решил, что Джекмен вполне способен командовать правым отрядом и справится с подразделениями де Алькодете из Порто-Бельо, которого обманом вынудили начать преследование мнимых дезертиров, уже вернувшихся обратно к своим товарищам. Адмирал стоял на командном посту с Трибитором, Харрингтоном и двумя быстроногими адъютантами. Все они видели, как капитан де Гарро начал вторую атаку, как его полные решимости, свирепые кавалеристы снова приготовили пики длиной в десять футов и, дико визжа, помчались прямо на бандитов в изодранных лохмотьях, из которых состоял авангард ямайской армии.
— Ха! Наши мерзавцы кое-чему научились, — заметил Морган, нервно постукивая по рукоятке пистолета. — Они не начинают стрелять до последнего момента.
Несмотря на то, что и в этот раз залп пиратских мушкетов оказался смертоносным, кавалеристы продолжали нестись вперед и уже были на расстоянии удара пикой от первой шеренги пиратов, когда Франциско де Гарро, пронзенный тяжелой мушкетной пулей, свалился с седла. Оглушенный, он перекатился с бока на бок, задыхаясь, хватая ртом воздух, и замер у босых ног рыжебородого демона.
Чтобы не тратить зря заряд, Джадсон выхватил абордажную саблю и, крякнув от усилия, одним ужасным ударом снес с плеч голову капитана. Рыча от восторга, он сорвал с его кровоточащей шеи тяжелую золотую цепь и сам надел ее.
— Смотри, Гарри! — крикнул Харрингтон. — Будь я проклят, но папистские собаки зашевелились.
Он был прав. Вся испанская армия в ярости бросилась вперед, стремясь отомстить за гибель своей любимой кавалерии.
Морган набрал полную грудь воздуха, чувствуя, как его охватывает ужас, от которого волосы встают дыбом на голове. Конечно, такой мощный людской поток сметет, словно пылинку, крохотную ямайскую армию. Вначале медленно, а потом все быстрее и быстрее войска дона Хуана де Гусмана с развевающимися знаменами, под громкие звуки труб, барабанов, маврских цимбал и вопящих «Магнификат» монахов [67], потрясая разнообразным оружием, двигались вперед.
Капитан Трибитор прищурил блестящие темные глаза.
67
…и вопящих «Магнификат» монахов… — «Магнификат» — католическое песнопение, прославляющее Бога.