— Сейчас девять часов, — заметила я. — Немного рано ложиться спать. — Я подвела его к дивану, боясь, что он упадет, если не сядет в ближайшее время. Он раскачивался при каждом шаге.
Я не видела Доминика таким пьяным с тех пор, ну, вообще, никогда. Обычно он тщательно следил за употреблением алкоголя. Он сказал, что видел, как слишком много людей в детстве скатывались к алкоголизму и наркозависимости, и ненавидел потерю контроля, возникающую из-за чрезмерного употребления алкоголя.
Он откинулся на подушки и снова посмотрел на меня.
Его горло сглотнуло.
— Как прошло твое свидание?
Никакого свидания не было. Вместо этого я посетила курс по изготовлению ювелирных изделий (тот, который я посещала в Бузиосе, мне так понравился, что я записалась на аналогичный мастер-класс в городе), прежде чем припарковаться в баре в Сохо, где я заказала один яблочный мартини, прочитала три главы триллера, рекомендованного Изабеллой, пока люди смотрели. Это была не самая захватывающая ночь, но это было то, что мне было нужно после расставания с Домиником.
— Все было хорошо, — вина охватила меня, разрушая мои мысли. Я ненавидела ложь, но чуть не сдалась, когда в ранее он попросил меня остаться. Я никогда не обнималась и никогда не оставалась ночевать после того, как мы занимались сексом, но находиться в той комнате и видеть кровать, которую мы делили, фотографию с помолвки, которую мы сделали... Ложь о свидании была единственным, что я могла придумать, чтобы удалиться в тот момент.
— Хорошо, — Доминик снова сглотнул. — Надеюсь, он не пригласил тебя поесть тако. Ты ненавидишь тако.
Я не столько ненавидела их, сколько избегала их из-за явной травмы. В колледже я отравилась рыбным тако и с тех пор к нему не прикасалась.
— Он этого не сделал, — почему у меня так сильно болела задняя часть глаз? Должно быть, у меня гормональный фон, если я плакала из-за чертовых тако.
Тишина взяла нас в заложники. Воздух стал влажным, насыщенным ностальгией, и секунды тянулись с таким напряжением, что мои мысли и эмоции превратились в беспорядок.
Взгляд Доминика поглотил мой.
— Ты счастлива, Алессандра?
Искра ясности прожгла его опьянение и проникла в мою душу.
Хотелось бы получить конкретный ответ. Во многом я была счастлива. У меня был процветающий бизнес, замечательные друзья и бурная общественная жизнь. Я открыла для себя новые хобби и впервые в жизни жила независимо, для себя.
Но там, где мы были раньше, всегда была пустота.
Отсутствующая деталь, которую мог предоставить только он.
Я не нуждалась в нем, но я так отчаянно скучала по нему, что мне казалось, что он нужен.
— Отдохни немного, — сказала я, уклоняясь от его вопроса. — Поговорим утром.
Доминик не спорил. Когда я достала одеяло из бельевого шкафа и вернулась в гостиную, он уже провалился в сон.
Полоса серебра осветила его нахмуренный лоб и рот. Большинство людей находили покой во сне, но только не Доминик. Что бы ни беспокоило его в течение дня, оно последовало за ним и во сне.
Позже той же ночью я смотрела в потолок, мой ум был беспокойным. Полночь сменилась ранним утром, и воздух был напоен ароматом цветов. Ваза с золотистыми розами стояла рядом с кроватью вместе с запиской, которую я нашла в своей сумке тем днем.
№18 из тысячи.
С любовью, Дом
Я закрыла глаза от знакомого жжения.
Доминик был не единственным, кто не мог обрести покой сегодня вечером.
ГЛАВА 36
Я проснулся с адским похмельем.
Отбойные молотки ударили по внутренней части моего черепа с грохотом костей, и мой рот заполнился ватой. Луч солнечного света проник в щель между шторами и чуть не убил меня.
Я со стоном прижала руку к глазам. Никакого мне больше алкоголя. Мне нравился хороший Макаллан, но в тот момент мысль о том, чтобы выпить еще каплю виски, заставила мой желудок сжаться.
Что, черт возьми, произошло прошлой ночью? Обычно я хорошо контролировал себя, когда дело доходило до выпивки. Люди делали всякую глупость, когда были пьяны, и я поставил перед собой задачу делать как можно меньше глупостей.
Трудно было думать о шуме стройки, разрывающем мою голову, но кусочки прошлого вечера медленно просачивались сквозь хаос.
Алессандра. Свидание. Выпивка. Роман. Еще выпивка.
Мой желудок снова свело, как при напоминании о свидании с Алессандрой, так и при воспоминании о дерьмовом дайв-баре, в котором я напился. Неудивительно, что я чувствовал себя ослом. Ничто не унижало человека больше, чем дешевый алкоголь и неверные решения.
— Держи, — смеющийся голос вывел меня из моих страданий. — Это заставит тебя почувствовать себя лучше.
Я поднял голову, и еще один отбойный молоток ударил за это движению.
Алессандра стояла на другом конце дивана, красивая и свежая в желтом сарафане. Влажные каштановые волны коснулись ее плеч, а пьянящие ароматы ее духов и шампуня заполнили мои ноздри.
Я выглядел полным дерьмом, а она выглядела так, словно вышла из сказки.
Просто фантастически. Это было не то, что я имел в виду, когда прошлой ночью принял глупое, пьяное решение ждать возле ее квартиры, как отчаянный подонок. К черту Романа за то, что он меня не остановил; ему позвонили с работы (о чем он отказался рассказать) и оставил меня на произвол судьбы.
— Если ты увидишь, что я снова подхожу к виски на расстояние пяти футов, не стесняйтесь дать мне пощечину, — я заставил себя сесть, чтобы взять предложенную воду и pastéis (прим. пирожок). Алессандра познакомила меня с жареной выпечкой во время нашей первой поездки в Бразилию, и с тех пор я стал ее фанатом. — Тот, кто изобрел дерьмовые напитки, заслуживает расстрела.
Ее глаза блестели весельем.
— Я никогда не видела тебя с таким похмельем или растрепанным. Мне следует сфотографироваться. Иначе мне никто не поверит.
— Забавно. Поделись, почему бы тебе не сделать это? — Я поднес воду к губам, но был настолько дезориентирован, что пролил немного воды на рубашку. Я произнес красочное проклятие.
Все тело Алессандры дрожало.
— Бесценно, — выдохнула она во время приступов смеха. Она подняла телефон и сделала снимок, ее щеки сморщились в широкой улыбке.
— Клянусь Богом, А́ле, если я увижу эту фотографию в Интернете, я выложу ту, где ты спишь с открытым ртом в поезде, — пригрозил я, но неохотный намек на веселье дернулся у меня на губах. Трудно было оставаться расстроенным, когда она улыбалась, даже если это было за мой счет.
— Возможно, это того стоит, — она вытерла уголки глаз, ее хихиканье сгладило последние остатки моего раздражения.