Соседи у нас…
С юга и востока Раденор, слава богам, ни с кем не граничит. У нас там море. Потому наша беднота с голоду и не передохла при моем дядюшке. У нас море теплое, богатое. Закинешь веревку — выловишь рыбу. С севера — Риолон и Теварр. Два королевства. С запада — у нас горная цепь. Огрызочная такая. За ней третье королевство — Мирол. С Риолоном и Теварром мы постоянно цапаемся. Если бы они объединились — нам хана. Но между собой они дерутся еще чаще, чем с нами. А Мирол…
Горы у нас плохонькие. Невысокие. Зато в них — замечательные рудники. Железо, серебро…
И эти полезные металлы нужны и нам и Миролу. Поэтому мы друг у друга постоянно их оттяпывали, посылали дипломатов, торговались, ругались…
И в тот раз дядюшка поехал с посольством. С собой взял Абигейл — и двоих старшеньких.
А еще с ними поехала моя мама. Его младшая сестра, значит. Дедушкин второй, поздний и безмерно любимый на зависть дядюшке ребенок. Разница у моей матери с дядей была лет восемнадцать. Никто и не ожидал рождения принцессы. Жена короля умерла, рожая неожиданную дочку. Но дед и тут оказал — ся на высоте. Дочь он не отослал, не возненавидел, а наоборот, сказал, что жена ему сделала подарок ценой своей жизни. И он все сделает, чтобы этот подарок сберечь. И — берег, любил и опекал, как только мог.
До той самой злосчастной поездки.
Зачем дед отправил туда мою мать?
Девчонке было уже семнадцать. Пора замуж выдавать. Только в родном королевстве это сделать было сложно. Принцесса же! Надо приискать не меньше, чем принца. Или хотя бы герцога. И тоже не всяко — го.
Так уж выходит, что королевские отпрыски приучены продавать себя за землю, за подпись на договоре, за что‑то полезное для королевства… Да что говорить, дед бы в жизни дяде не разрешил на Абигейл жениться. Тайком обвенчались. Дед того духовника, который их венчал, сослал аж на остров Торвал — из населения две дюжины рыболовов с семьями, шесть ворон и четыре собаки. Нехилая карьера после столичного, мало того, личного королевского, храма? А вместо него пришел приближенный Феликс. Замечательный человек был.
Приближенный?
А ничего удивительного. У нас же служители Светлого Святого так и называются. Те, кто на самой низкой ступени, только — только в церковь пришли и клятвы дали — рабы Светлого Святого. Чуть выше — холопы Светлого Святого. Следующая ступень — слуги Светлого Святого. За ними — приближенные Светлого Святого. И на самой вершине церкви — доверенный Светлого Святого. А обычные люди? Это просто его творения. Даже не рабы его. А скорее игрушки. Захочет — сломает, захочет — выбросит. Кроме, натурально, некромантов. Некроманты по всем королевствам объявляются слугами Темного Искушающего — и поэтому следует их душу нечистую через пламя очищающее на небеса отправить, дабы Светлый Святой разобрался там — и новую игрушку вылепил. Получше. Добрые, короче.
Но приближенный Феликс был не таков. Дед его выбрал случайно из дюжины присланных доверенным Светлого Святого приближенных. И не пожалел. В первую очередь Феликс был человеком. И Раденорцем. Так вот, с большой буквы. А рабом, холопом и прочей нечистью — только потом.
Ах да! Нечисть здесь только я. Что ж, я ничем не хуже многих людей.
Что ж, продолжим рассказ.
Дед отправил принцессу Мишель не просто так. Он хотел, чтобы дочка пригляделась к герцогу Филиппу. Правителю окраинного герцогства Миеллен. Герцог, говорили, не стар, лет сорока, умный и не злой. Но — вдовец. Жена на охоте упала и расшиблась. А больше он не женился. Любил ее слишком.
А возраст подходит. О наследниках думать надо. Принцесса — хорошая партия. Любому лестно будет. А у деда еще и другая мысль была. Потом Миеллен присоединить потихоньку к Раденору. Пусть королевство растет.
Почему переговоры не повел?
Хотел принцессе дать возможность поглядеть на возможного мужа. Я же говорю, поздний, любимый ребенок.
И не только.
Еще моя мать обладала яркими способностями к магии огня. Есть и такое наследство в королевской семье. Проявляется редко, но очень ярко. Принцесса Мишель с малолетства взглядом свечки на люстре зажигала, один раз придворной даме прическу подпалила, а приставать к ней по темным коридорам и вообще ни один придворный нахал не решался. Потому как костер на причинном месте удовольствии никому не доставит.
Абигейл принцессу не любила.
Мишель была ее полной противоположностью. Абигейл — брюнетка, такого, слегка хищного типа. На мой вкус — с немного крысиным личиком, но я‑то пристрастен. Дядюшке, вон, сошла!
А Мишель — невысокое хрупкое создание. Волосы — белые, чуть с голубоватым отливом. Глаза большие, голубые. Росточка невысокого, личико как у дорогой фарфоровой куклы из Риолона, фигурка точеная… Абигейл рядом с ней просто не смотрелась. Я как‑то их портреты рядом повесил — и понял, за что тетка мою мать возненавидела. За то, что та была красивее, умнее и добрее. За рождение в королевской семье. За дар магии.
Было за что.
Но мать была у Абигейл, как бельмо на глазу.
И был тут еще один важный довод. Дети Мишель тоже имели все права на корону. Дед часто шутил, мол, если что с Рудольфом не так будет, мне дочка внука родит. Короля.
Напророчил.
Все в посольстве было как обычно.
Только во дворце, где они остановились на первую же ночевку, уже на территории герцогства, вспыхнул пожар. Дядюшка тот момент был очень занят. Абигейл. А когда благородный рыцарь, с благородной дамой, да продолжением рода заниматься изволят, тут на них хоть крыша падай — не заметят.
Они и не заметили. А потом стало поздно. Сами еще кое‑как в окно выпрыгнули, а вот детей и часть свиты спасти не успели. Задохнулись во сне. При пожаре оно так часто бывает. Сперва дым, а уж потом — огонь.
Большая часть свиты полегла в огне. А меньшая, все эти Абигейловские дядюшки да тетушки, зятья, сватья и прочие племянники брата шестиюродной кузины по троюродной тете — все выскочили.
И принцесса Мишель выскочила.
Одной из первых.
И пыталась изо всех силенок приказать огню, чтобы тот потух, утихомирился, исчез…
Не вышло.
Зато Абигейл ее обвинила в поджоге. Хватило ж фантазии. Или не фантазии а умысла?
Дескать, Мишель замуж выйдет — и прощай надежды на корону. Потому‑то принцесса и решила брата с семьей извести. Детей, вон, извела, а с братом не получилось… Хватайте ее, мерзавку, люди добрые! Держите!! Вяжите!!!
Мишель тогда была просто не в себе. Вся выложилась на пожаре. А маг если он все силы растратил — беспомощнее хомячка становится. Даже убежать не может. Бери его голыми руками — и души.
Так с Мишель и поступили. Связали по рукам и ногам — и посадили в каменный мешок.
Проявили, можно сказать, инициативу.
Для матери это было шоком. Сами понимаете, принцесса, воспитывалась в любви и нежности, на нее листочек‑то не падал.
А тут!
Схватили.
Обвинили!
Заковали в цепи!
Кинули в темницу!
И еще огромный расход сил. Потраченных, между прочем, на неблагодарного братца. Если бы Мишель огонь не успокаивала, фиг бы Рудольф со своей тварью выскочить смогли.
И даже это сыграло против принцессы.
На огне оказались следы ее магии. Ее ауры.
Окажись рядом хороший маг, он бы смог осмотреть все пожарище — и понял бы, что к чему.
Только вот мага не было.
Маги вообще народ своеобразный. Талант это редкий и встречается примерно у одного человека на десять тысяч. А ведь этого одного надо найти. Выучить. Сделать так, чтобы он не погиб в процессе обучения. Чай, магия — не гончарное ремесло. И талант человеку дается только к одному виду магии.