— Алекс, сынок, ты вернулся! Подойди, дай тебя обнять! — дядюшка то ли талантливо изобразил родственную любовь, то ли и правда расчувствовался. Абигейл выглядела так, словно перед ней ползло что‑то крайне неприятное. Ну… а чего она ожидала? Я с дороги. Весь растрепанный, грязный, потный, усталый, пылью покрыт в три слоя. Специально не переодевался.
Рудольф облапил меня — и половина пыли повисла уже на нем. Я усмехнулся, подхватил ручку тетушки и запечатлел на ней поцелуй, попутно вытерев вторую половину грязи с лица.
— дядюшка, это было ужасно! Эти разбойники! Эти горы! Крестьяне! Просто фи!
— а где граф Торн?
— О… он погиб как герой! Письмо разве еще не пришло?
— как — погиб? — взвизгнула Абигейл. — Почему погиб?!
Я посмотрел голубыми невинными глазами.
— Граф героически преградил путь отряду разбойников, когда негодяи пытались сбежать. И погиб в сражении! Я обещаю, я все расскажу. Дядюшка, вот отчет…
Отчет был небрежно засунут в руки ближайшего лакея. Ну да, к чему золотому рыцарю королевства — бумаги? Это так… неинтересно!
— Алекс, я желаю видеть тебя за ужином. Расскажешь нам, как прошла поездка.
— Как прикажете, дядюшка.
На прощание я еще раз облобызал и его — и Абигейл. А что, забавно же! Не каждый день удается поцеловать… такое.
Томми в моих покоях не было. Видимо, помогал Анриетте. Вещи его лежали, тут явно кто‑то жил, но не серьезно. Нет. Так, легкий налет обжитости. До вечера я Томми не дождался и направился на ужин.
Вечер прошел тихо. Я хлопал ресницами и упирал на руководящую роль графа.
Это все он и только он! Сам полез в горы, сам гонял разбойников, сам загнул… геройски погиб! И еще назначил полковника Фарна градоправителем.
Когда?
Да еще во время похода. Сказал, что полковник — человек истинно преданный законному королю!
Рудольф важно кивал, Абигейл бесилась, Андрэ не удостаивал меня взгляда, а вот Руфина…
И чего эта моль бледная на меня вылупилась?
Чего — я узнал спустя два часа, когда в дверь моих покоев поскреблись. Я решил, что это Томми, распахнул дверь, как был, в одних штанах — и оказался нос к носу с Руфиной.
— Алекс… ты позволишь мне войти?
Очень хотелось сказать — нет, тем более я понял уже, к чему дело идет. Я просто не успел. Руфина шагнула вперед, притиснулась почти вплотную.
— А — алекс… ты ста — ал тако — ой кра — асивый за это ле — ето…
И всеми мослами об меня, да так, что я почувствовал себя бельем на стирке. Это, типа, соблазнительное движение и тон?
Очень захотелось взять ее за шкирку и вытолкать пинком под костлявый зад, наверное, я так и поступил бы, но не успел.
— А — алекс! Ык! Вир — н-лся!!!
Томми был пьян в накат! До той стадии, когда на ногах еще стоишь, но собутыльника уже искать не надо — посуда разговаривает. И даже вином от него на полкоридора разило.
— Том! Ты пьян! — я тоже не счел нужным понижать голос. Руфина пискнула — и метнулась по коридору. Апартаменты принцессы Мишель были расположены в достаточно людном крыле — и на пьяный скандал мигом подтянутся люди.
— Ык! Верн — лся! Жыв — вой! Брат!!! Дай я т — тебя аб — ныму!
Том упал практически мне на шею — и я принялся втаскивать его внутрь. На шум высунулась пара придворных, я захлопнул дверь — и едва не отвесил приятелю затрещину.
— ты чего тут изображаешь?
— пьяного. Что, плохо вышло?
— Вышло очень хорошо. А вино…
— Анриетта дала с собой пару бутылок. Мы как узнали, что ты возвращаешься… коллекционное, из погреба барона!
— и ты все вылил на одежду?
Конечно, Том был трезвее всех трезвых. Но как еще прогнать Руфину — не представлял. А потому, увидев ее, быстро раскупорил за углом бутылку, чтобы пахло, плеснул на себя — и принялся орать.
— Никогда! У меня еще полторы бутылки! И колбаса копченая. И сыр… будешь?
— спрашиваешь!
— А чего этой грымзе здесь надо?
— Не знаю. Кажется — меня. Странно.
— Странно? Алекс, ты себя в зеркале видел?
Действительно, за лето в горах я сильно загорел, волосы стали абсолютно белыми, глаза светились темной голубизной… красавчик, влюбиться можно. Только уж очень изящный.
— Ничего, Руфина уже оценила, подожди, пока остальные оценят.
Нужны они мне были, как рыбе — карандаш. Но — никуда не денешься.
Племянник короля, хоть и не особо любимый, и незаконный — добыча все равно богатая. Так что дамы открыли сезон охоты.
Тут еще дядюшка поспособствовал… зар — раза!
Началось с того, что дядя решил устроить турнир. В честь моего возвращения и почтить память графа Торна.
Я бы предложил пару бочек самогонки, но меня почему‑то никто не спрашивал. Вместо этого дядя сообщил нам радостную новость таким тоном….
— Андрэ, Алекс, турнир состоится через десять дней. Я надеюсь, вы не опозорите чести нашей фамилии?
— разумеется, батюшка, — на людях Андрэ изображал послушного сына.
— Если вы приказываете, дядюшка.
— Ну же, мальчики. Неужели вам это не доставит никакого удовольствия?
— Мы будем счастливы, — с чувством сказал я.
Что Томми, что Рене, узнав про турнир, отреагировали одинаково — выругались. А то! Нужны доспехи, оружие, конь…
Достать это за десять дней до турнира, когда половина столицы занята тем же самым?
Нереально.
А участвовать без всего этого?
Можно, еще как можно. Но меня и так попытаются убить, судя по ласковой улыбочке Абигейли. К чему облегчать людям задачу?
А с другой стороны…
Я ухмыльнулся. Конь?
Есть у меня конь, и мы с ним друг друга уже чувствуем. Сойдет.
Доспехи?
О, нет! Это людям нужны доспехи, а мне хватит одной простой кольчуги, у меня ж чешуя под одеждой.
Оружие?
Есть! Я задумчиво осмотрел когти. А если ими?
Они у меня хорошие, кольчугу может, и не продерут, но панцирь вскрыть могут.
И на турнире на меня все смотрели в полном шоке. Выехал тут!
Как устроены турниры?
Два рыцаря, разогнавшись, тычут друг в друга копьями. Потом, если один слетел — то либо ему засчитывают поражение, либо он поднимается и требует бой на мечах. Дальше его соперник рубится с ним до первой крови — и ура! Победил тот, кто первый противника поцарапал.
Соответственно, все храбрые рыцари на турнирах напоминают раков. Или омаров.
Панцири, шлемы, латные рукавицы, кони — и те в железе. А тут выехал — растрепа даже без шлема! А что делать, если мне эта кастрюля смотреть мешает.
Даже Рудольф забеспокоился, уточнил, в своем ли я уме… может, не поздно переодеться? Конечно, я отказался. Зато тетушка обрадовалась до изжоги… с — стерва.
А вот не дождешься.
У моего седла висело замечательное изобретение степняков, с помощью которого они лошадей ловят.
Аркан.
Качественный, плотный, аккуратный, тщательно сбалансированный. Таким быка поймать можно… а дальше?
А дальше все было просто.
— Барон Тарамар!
Барон был укомплектован по полной. Конечно, он разогнался и поскакал на меня.
Я направил коня чуть в сторону, ровным шагом, барон скорректировал направление движения… видеть эту груду мяса в металле, движущуюся на меня, было не слишком приятно. Ровно за секунду до столкновения, я тронул коня в сторону, барон пролетел мимо, но сразу остановиться не смог, а над моей головой взвилась петля аркана.
Ш — шись!
Барарарах!
Легкий свист веревки полностью перекрылся грохотом от упавшего барона. Шлепнулся он душевно, весело, звонко… и не встал. А что?
Кто‑то другой и не выдернул бы его из седла, но я ж полудемон! Я его могу и на руках поднять, и вокруг арены пронести, но не стану. Это не девушка, так что перебьется.
Трибуны вопили, но общая волна эмоций скорее была восторгом.
— Алекс! — Рудольф воздвигся в ложе. — Ко мне!
Нашел собачку…
— Что случилось, дядюшка?
— Алекс, так нельзя!
Я захлопал глазами.
— Как?