Клинки лязгают, высекая кровь. В одной руке у меня меч, в другой кинжал. Но орудую я одинаково ловко обеими руками. Более того, перед приходом на поляну я принял свой второй облик — и теперь вовсю им пользуюсь.
Успешно, о чем возвещает долгий и болезненный вскрик за спиной. А вот не надо, не надо нападать на скромного меня сзади и по — подлому. Это у людей там тыл, а у меня — хвост. Ядовитый. С жалом.
На которое и напоролся слишком наглый храмовник.
Четыре.
Ак — квир, который вовсе даже не не насытился, делает бросок, подсекая сзади еще одного храмовника. Мне этого хватает, чтобы достать мужчину мечом. Самым кончиком, зато по горлу. Кровь хлещет фонтаном к большой радости демона.
Три.
Их остается всего трое, но эти поступают умнее. Они разделяются, берут меня в треугольник и начинают приближаться медленно и осторожно, читая молитвы.
Кажется, они надеются, что на меня это подействует. Что ж, и верно, Ак — квир даже кусок дохлятины из пасти выпустил, плохо ему, болезному.
Но я‑то не демон! Я полудемон со вторым обликом, а потому для меня молитвы… ну как облако мошки. Неприятно, кусается, жужжит, отвлекает и раздражает. Но это ничуть не мешает мне действовать. Точнее — броситься вперед и, отбив кинжалом удар храмовника, отчего тут же немеет рука, всадить ему меч… да, именно туда. Очень ему сочувствую, как мужчина, но лучше таким тварям не размножаться.
Два.
Даже до храмовников с их фанатичными мозгами, доходит, что сейчас их просто перебьют — и в ход идет тяжелая конница.
Один из них бросается на меня, размахивая мечом, а второй, тот самый, с которым мы не нашли общего языка, срывает что‑то с шеи и отскакивает чуть назад. Та — ак…
Надо бы достать его, но сейчас у меня нет выбора. Приходится расправиться с тем, кто бросился на меня. А он неплохо владеет мечом.
Мы фехтуем так, что Анри гордился бы мной… минуты три. На большее его не хватает. Но когда мой меч находит слабость в его защите и мужчина оседает на траву — меня словно плетью обжигает взгляд последнего храмовника.
— Попался, мразь?!
В его руке блестит диск, при виде которого Ак — квир начинает глухо выть.
Ловушка для демонов. Вот эта милая вещица их просто развоплощает. Да, в нее надо вложить силу, но эта — заряжена, я даже отсюда вижу, как горят красным вставленные в нее камни.
Мне она сильного вреда не причинит, но…. а вдруг? Да и Ак — квиру я давал обещание. Нельзя нарушить…
Решение приходит неожиданно.
Я падаю на колени.
— Дяденька, нет!!!
С моего лица спадает второй облик — и храмовник застывает, словно пораженный громом.
— принц?!
Мне хватает. Ак — квиру тоже.
Преодолев силу молитв, демон подсекает храмовника под ноги, откусывая одну из них чуть ли не до бедра, а мой кинжал находит его грудь.
Последний.
Храмовник корчится, не в силах поверить, что проиграл, диск выпадает из разом ослабевшей руки. Даже одна рана стала бы для него смертельной, а уж две…
Я возвращаю себе демонический облик.
— Ты в порядке?
— Кусачая дичь!
Ак — квир явно нее пострадал.
— Дай мне помучить этого, — я усмехаюсь, подхожу к храмовнику и выдергиваю у него из груди кинжал. Тот дышит… пока еще дышит, но на губах вздуваются алые пузыри. Пара минут — и конец.
Поднимаю золотой диск за цепочку, как крысу, за хвост. Он чуть морозит пальцы и вообще ощущается в руке, как нечто склизкое и одновременно ледяное. Засовываю его в карман, в хозяйстве все пригодится.
— Обещаю, вы не будете одиноки. Я к вам весь ваш орден отправлю.
В серых глазах блестит ненависть.
— Будь… проклят!!!
Усмехаюсь.
— Ты сам лишил себя силы. Твои проклятия мне не повредят. Прощай, отступник.
Мужчина застывает, а я усмехаюсь. Что ж, поделом.
Ак — квир с хрустом смыкает челюсти на его голове.
— твое обещание в силе?
Я щедро обвожу рукой трупы.
— Угощайся. Не возражаешь, если я их обыщу?
Ак — квир кивает. Я бегло охлопываю карманы каждого храмовника по очереди. Да, мародерствую. Да, обыскиваю еще теплые трупы.
И что?
Можно подумать, они бы со мной лучше поступили!
На поляне собирается небольшая кучка разной мелочи. Перстни, браслеты, оружие, какие‑то бумаги… сгружу в мешок, потом разберусь.
Захожу в избушку.
Ах, вот им чем лесовик‑то не угодил!
По стенам избушки развешаны травы, да как! Я в этом немного разбирался с подачи Рене. Без некоторых ингредиентов и некроманту не прожить. Корень мандрагоры, например, или духовник. Так вот, здесь было многое — и все собрано в нужное время, развешано по стенам и потолку, более того, развешано так, чтобы две несочетаемые травы рядом не оказались.
Кажется, мужик промышлял траволечением.
Возвращаюсь на полянку и выдергиваю гвозди, которыми его прибили к дереву. Уж извини, остаться я тут не смогу. Но в себя приведу, напою, перевяжу и даже кое‑что оставлю рядом. Например, деньги храмовников, в возмещение за ущерб. Благо, сам мужчина без сознания и в него даже не приходил.
Что делать с храмовниками?
— Ак — квир, сможешь их сожрать до трех ночи?
— Вполне, — отзывается демон.
Я подхватываю на руки мужчину и тащу в хижину.
Так, вот это и это заварить, это к ранам… а поесть тут нету?
Я вообще‑то вымотался. Нелегкое это дело — убивать храмовников. Наверное, надо их или по одному отлавливать — или собрать всех сразу и сразу же прибить, а то так замучаешься.
Мужчина приходит в себя, когда я уже заканчиваю перевязку. В выпученных глазах плещется дикий ужас. Я придавливаю его к кровати.
— Лежи. Они мертвы.
Кажется, он не верит такому симпатичному мне. А я ведь всего лишь в демоническом виде.
— не трону я тебя первым. Клянусь.
Все равно не помогает. Зато пощечина оказывает воистину целительное воздействие и в глазах мужчины появляются проблески разума. Я раздельно повторяю снова.
— Храмовники мертвы. Ты жив. Я скоро уйду, а ты тут останешься. Не рассказывай никому — и все будет в порядке.
Мужчина опускается на кровать, переставая сопротивляться. Видимо, понимает, что если демон поит его отваром и перевязывает, то потом сожрать не соберется. Это бы удобнее без перевязок, чтобы бинты не сплевывать.
— В — вы…
— Я. Убил их всех. Личные счеты. Да, с тобой у меня их пока нет — и не будет, если никуда не полезешь.
Судя по лицу мужчины — он хотел спросить, куда ему не надо лезть, но не решился. Я похлопал его по плечу.
— Смотри, перевязки я тебе сделал, травами промыл, вот тут оставляю составы. Пить, перевязывать… сам остаться не смогу по понятным причинам. Так что всего хорошего.
И удрал. Теперь уже от меня ничего не зависит. Выживет — хорошо, подохнет — его трудности.
Ак — квир уже дожирал последнего храмовника. Вот прорва…
И ведь башка‑то человечья, но куда там столько лезет? А, впрочем, низшие демоны весьма прожорливы. Так они пополняют силы.
— Скоро ты?
— Дай еще минут десять.
Я тем временем прошелся по поляне, достал из кармана платок. Прищурился на кровь — и намочил его в крови того самого шрамолицего храмовника. Потом вызову… пообщаемся.
Стоит ли говорить, что дорога до лагеря заняла минут двадцать? Естественно, моего отсутствия никто толком и не заметил. Я сложил все трофеи к останкам полудемона и вытянулся на лежанке.
Эх, где моя кровать с лебяжьим пухом? Толстой периной и шикарным пуховым одеялом? А какие там подушки!?
Домой, хочу домой… во дворец?
Да. А что?
Я — наследник Алетара Раденора и мой дом именно там. А Торрин….
Торрин — это не дом. Это кусочек моего сердца. Лучшая, чистая и светлая часть меня.
Пока он у меня есть — я останусь человеком.