Тристан поднялся с лавки и протянул ему руку. Рэндалл сначала подозрительно прищурился, но потом обхватил пальцами предплечье брата и встал. Ноги словно налились свинцом, а в висках застучало с новой силой.
– Во-первых, ты настолько пьян, что я сомневаюсь, что ты завтра вспомнишь хоть что-то из нашей прогулки. А во-вторых, – Тристан поджал губы и зачесал пальцами упавшие на лицо пряди волос, – я узнал твой секрет, который ты точно не хотел бы никому рассказывать. Теперь ты знаешь мой секрет, мы квиты.
Сделав шаг, Рэндалл покачнулся, и Тристан обхватил его за пояс, а руку закинул себе на плечо.
– Не боишься, что я разболтаю твой секрет? – спросил Рэндалл и снова громко икнул.
– Нет. Ты занудный святоша, Рэндалл, и никогда до такого не опустишься.
Рэндалл хохотнул и тут же схватился за голову.
– Ты мне нравишься, когда не ведешь себя как высокомерный кретин, – признался он, массируя пальцами пульсирующий висок.
– О-о-о, – многозначительно протянул Тристан. – Тебе пора в кроватку, малыш. Признания в любви – признак крайней степени опьянения.
– Я не шучу, – возмутился Рэндалл, но тут же споткнулся о камень.
Тристан покрепче ухватил его и тихо засмеялся.
– Верю-верю, только ради всего святого заткнись. А то после признаний пьянчуги обычно начинают петь, а твоего воя я точно не вынесу.
Рэндаллу это показалось весьма заманчивой идеей, и он стал напевать себе под нос шутовскую песенку. С каждым куплетом он больше смелел и пел все громче, а Тристан помогал ему идти, не переставая смеяться, а потом сдался и начал подпевать.
Рэндалл не помнил, как они добрались до дворца и как Тристан заботливо уложил его спать. На следующее утро он проснулся с дикой головной болью и единственное, что смог вспомнить, – как ворвался в кабинет отца и ударил того по лицу. Король Алан не стал его наказывать; он не выходил из своих покоев в течение недели, чтобы никто не увидел его синяков и ссадин. Тристан же вел себя как обычно, и долгие годы Рэндалл даже не подозревал, что именно он оказался рядом в самую трудную минуту и поддержал его.
Рэндалл стоял во дворе замка в ожидании экипажа.
Он лично распорядился, чтобы его оставили одного. Аврора предложила встретить Тристана вместе, но Рэндалл был непреклонен. Ему важно было увидеться с ним с глазу на глаз. Встреча с Уиллом оставила на его сердце рану, которую Тристан мог либо исцелить, либо сделать смертельной.
Почему он ни разу не заговорил с ним по душам после того далекого вечера? Почему продолжал вести себя как несносный пьяница и выскочка? Почему держался на расстоянии ото всех родственников и поддерживал грязные и лживые сплетни о себе?
Но куда больше Рэндалла терзал другой вопрос.
Почему он как никогда прежде надеялся… А на что же он надеялся? Что Тристан обрадуется его возвращению? Что спустя столько лет мнимой неприязни друг к другу они наконец-то поладят? Что он поддержит его в скрытой войне с Артуром, как поддерживал все эти годы Аврору?
Почему его это все волновало?
В глубине души Рэндалл знал ответ. Потому что он был эгоистом. А еще боялся будущего. Боялся, что не сможет справиться с грузом проблем, свалившихся ему на плечи после возвращения, и очень надеялся на поддержку.
Вот что объединяло Тристана и Рэндалла: они оба носили маски. Только Тристан носил маску Порочного принца, развратника и пьяницы, а Рэндалл – благородного непогрешимого принца, не знающего слабостей и страха.
Его мысли прервал звук колес, грохочущих по вымощенной камнем дороге. Во двор Вайтхолла въехала карета, запряженная тремя породистыми скакунами. Из нее вышел Тристан, одетый в непривычный для него строгий черный плащ. Без лишних украшений, с собранными в небрежный пучок волосами, похудевший, измотанный, словно провел в дороге не пару дней, а несколько месяцев. Даже его черные глаза утратили былую хитринку. И только серьга в виде кинжала на цепочке неизменно поблескивала в ухе.
Рэндалл вспомнил разговор Уилла и Авроры. После него он поинтересовался у жены, правда ли то, что Анну и Тристана связывали какие-то чувства. Его изумлению не было предела, когда Аврора ответила утвердительно. Еще год назад Рэндалл бы воспротивился союзу любимой кузины и Порочного принца, но сейчас, когда вернул себе такое важное воспоминание, он уже не был так уверен.
– С возвращением домой. – Тристан остановился в нескольких шагах от него и неуверенно протянул ладонь для приветствия.
Рэндалл изучал руку, облаченную в черную перчатку, и снова вспомнил, как много лет назад Тристан точно так же протягивал руку пьяному и совсем еще незрелому мальчишке. В горле встал ком.