Судя по тому, как Торквемада вильнул взглядом, артефакт правды у него в кабинете есть, и может даже не один.
— Это хорошо, Ларри. Это очень хорошо, — над чем-то раздумывая, побарабанил инквизитор пальцами по столу, — Кстати, как ты считаешь, насколько опасны эти ваши вояжи на Проклятые Земли?
— Порой бывают очень опасны, но каждый раз мы побеждаем всё уверенней и уверенней.
— Именно про это у меня недавно состоялся разговор с Императором. Там мы и тебя упомянули, — покачал головой Глава Инквизиции.
— Надеюсь, в хорошем смысле этого слова? — постарался я улыбнуться, как можно естественней.
— Для тебя — далеко не в самом плохом. Государь о тебе беспокоится. Он считает, что по Проклятым Землям у нас в стране могут бегать тысячи магов, а вот написать хоть одну стоящую пьесу, способны только единицы.
И его можно понять — он за государство радеет. Последнее время твои пьесы стали очень известны не только у нас в стране, но и за рубежом. Как ты сам понимаешь — это уже вопрос престижа страны и большая политика. Решение по тебе государь поручил мне, оттого я тебя и вызвал, чтобы выслушать и понять — стоит ли тебе запретить выходы в Проклятые Земли.
Тут Торквемада показательно задумался, держа выразительную паузу.
— Я принял решение. Выходы в Проклятые Земли я тебе запрещаю, как и строительство ещё одного форта. Я же правильно тебя понял, что с предыдущего форта Башню Древних даже ваши питомцы не смогут увидеть?
— Именно так, — с трудом удалось мне удержать себя в руках и не вспылить.
— Тогда так тому и быть. Да, и на будущее, мы запретим заход в Проклятые Земли дальше, чем на двадцать километров. По крайней мере, на ближайшие три года. Теперь, что касается мутантов. Вопросом их изучения мы озадачим три лучшие Академии страны.
— А как же наш Белговорт? — невольно вырвалось у меня.
— Хорошо, четыре, — покладисто отреагировал Владыка, — Их же нагрузим вопросом борьбы со змеями. Наверняка найдётся какая-нибудь отрава, которая резко сократит их численность. К примеру, тот же алхимический яд от крыс, а то и вовсе обычный мышьяк или ртуть. Надеюсь, мы поняли друг друга, и ты не заставишь меня перейти к более жёстким формам внушения?
— Никак нет, Владыка! — старательно изобразил я тупого оловянного солдатика.
— Вот и молодец. Тогда перейдём к приятной части нашего разговора. После нашей беседы тебе предстоит рассказать про ваш отряд журналистам. Я распорядился, чтобы их вызвали, так что с минуты на минуту они прибудут. Надеюсь, ты не против, если в своих статьях они напишут, что твой отряд возглавлял представитель Инквизиции?
— Конечно же нет. Ведь так оно и есть. Ваш Знак просто так никто не наденет, — продолжил я отыгрывать роль бравого служаки.
— Вот и славно! — потёр руки Торквемада, — Думаю, ты понял, что можно говорить, а чего не стоит. О победах говори, сколько хочешь, а вот о проблемах пока не надо. Иначе недовольные тут же завоют, что правительство и Инквизиция бездействуют. И да, твои заслуги Инквизиция не может не отметить. Так что, награды ты получишь прямо во время встречи с журналистами! А сейчас дождись меня в приёмной. Когда всё будет готово выйдем к ним вместе, — выпроводил меня Владыка восвояси.
Что могу сказать. Журналисты в этом мире не такие наглые, как в моём бывшем. Хотя, стоит отметить, что при такой жуткой фигуре, как Великий Инквизитор, очень многие были бы близки к потере сознания, чисто от полноты чувств и тех слухов, которые ходят вокруг этой службы.
Время на конференцию Владыка выделил немного. Примерно четверть часа.
В заключительной части, меня, как и было обещано, наградили. Наград было несколько: наградной перстень от Инквизиции, с чёрным бриллиантом, новый Знак, а к нему и звание — старший дознаватель по особо важным делам, и похоже, всем пофиг, что я — единица внештатная, а в качестве вишенки на торте — солидный чёрный жезл, чуть длинней по размеру, чем хорошо многим знакомый резиновый полицейский дубенал, а так вполне на него похожий
Очень удобная штука, с точки зрения её ношения. Но когда я хотел достать эту прелесть из футляра, Торквемада отрицательно качнул головой и одними губами сказал: — Позже.
Когда мы остались с ним вдвоём в уже опустевшем зале, инквизитор вытащил откуда-то из ворота иголку и ткнул мне в палец.
Несколько капель крови на кружок над рукояткой, и лишь потом он качнул головой.
— Теперь можно брать. Эта вещь привязана к тебе по крови. Никого другого слушаться не будет, да и в руки её чужим брать не стоит. Умереть не умрут, но пострадать могут серьёзно.