Итак, пока все шло хорошо. Линия Хоба вела их вдоль чего-то вроде череды прогалин, тенистых и ропщущих, где дикий тимьян дрожал от гудения пчел. Пора насекомых миновала свою вершину, наступило время ос и плодов, но здесь еще цвели фритиллярии, и ванессы и красные адмиралы порхали над цветущею мятой. Варт сорвал листок и жевал его на ходу, словно резинку.
— Странно, — сказал он, — здесь оказывается люди бывают. — Гляди-ка, след от копыта, да еще и подкованного.
— Не много же ты увидел, — сказал Кэй, — вон там человек сидит.
И вправду, в конце следующей прогалины сидел, привалясь бочком к стволу сваленного дерева, человек с топором лесоруба. Странный такой человечек, махонький, горбатый, с лицом словно бы из красного дерева, в одежде из множества старых кожаных лохмотьев, стянутых на мускулистых руках и ногах обрывками веревки. Он уплетал ломоть хлеба с овечьим сыром, помогая себе ножом, превращенным многими годами заточки в узенькую полоску, и подпирая спиной одно из самых высоких деревьев, какие они когда-либо видели. Вокруг него все усыпала белая древесная щепа. И пенек казался новехоньким. Глаза у человечка были яркие, как у лисы.
— Вот это, наверное, и есть приключение, — прошептал Варт.
— Да ну уж, — сказал Кэй, — для приключения нужны рыцари в доспехах или драконы, или еще что-нибудь похожее, а не старые чумазые дровосеки.
— Пускай, но я все же хочу расспросить его, что тут к чему.
Они подошли к жующему лесовичку, который, похоже, их не заметил, и спросили, куда ведут эти прогалины. Раза два или три они повторили вопрос и наконец убедились, что бедняга либо глух, либо не в своем уме, либо и то и другое. Он не ответил и даже не шевельнулся.
— Да ладно, пошли, — сказал Кэй. — Он, скорее всего, с придурью, вроде как Вот, и даже не понимает толком, на что глядит. Пойдем, оставь старого дурня в покое.
Они прошли еще около мили, и путь был по-прежнему легок. Тропинок здесь, в сущности, не было, и прогалины не переходили одна в другую. Всякий, случайно забредший сюда, решил бы, что тут. лишь одна поляна — та, на которой он находится, — длиной в пару сотен ярдов, да так бы и думал, пока не дошел до конца ее и не обнаружил другую, заслоненную несколькими деревьями. Время от времени им попадался пень со следами топора, но в большинстве эти пни были тщательно упрятаны в ежевике, а то и вовсе выкорчеваны. Варту подумалось, что и сами прогалины — дело человеческих рук.
На краю одной из полян Кэй ухватил Варта за локоть и молча указал на другую ее сторону. Там мягко всходил к исполинскому явору, вытянувшемуся футов на девяносто, травянистый пригорок. На пригорке привольно разлегся столь же исполинский мужчина, а рядом с ним пес. Мужчину, как и явор, проглядеть было трудно, ибо росту в нем без башмаков было семь футов, а из одежды на нем имелось лишь подобие килта из зеленой линкольнской шерсти. Кожаная наручь покрывала левую руку от запястья до локтя. На огромной загорелой груди покоилась голова пса, — пес навострил уши и следил за мальчиками, но никаких движений не делал, — голова чуть покачивалась вверх-вниз, когда поднимались и опадали грудные мышцы. Мужчина, видимо, спал. Близ него лежал семифутовый лук и несколько стрел в портновскую мерку длиной. Как и у лесовика, отливала его кожа красным деревом, и курчавые волосы на груди золотились, прохваченные солнцем.
— Вот оно, — возбужденно шепнул Кэй.
К мужчине они подходили с осторожностью, опасаясь пса. Но пес лишь проводил их глазами, голова его так и осталась лежать на хозяйской груди, а хвост чуть приметно дрогнул в знак приветствия, — не поднимаясь, на пару дюймов проехался по траве туда-сюда. Мужчина открыл глаза, — он, как видно, совсем и не спал, — улыбнулся мальчикам и ткнул большим пальцем в направлении дальше по прогалине. Затем улыбка пропала, и он снова закрыл глаза.
— Прошу прощения, — сказал Кэй, — что это у вас тут происходит?
Мужчина ничего не ответил, и глаз не раскрыл, но снова поднял руку и указал большим пальцем в сторону.
— Он хочет, чтобы мы шли дальше, — сказал Кэй.
— Вот уж это наверняка приключение, — сказал Варт. — Интересно, не влез ли тот глухой лесовик на дерево, которое подпирал, и не передал ли сообщения на это дерево? Он явно нас ожидал.
При этих словах голый гигант открыл один глаз и с некоторым удивлением воззрился на Варта. Затем открыл оба, рассмеялся, отчего все его большое лицо покрыли морщинки, сел, потрепал пса, подобрал лук и поднялся на ноги.
— Так-так, молодые хозяева, — сказал он, еще смеясь. — Значит, мы все-таки объявились. Верно говорят, новенький котел лучше варит.