Должно быть, гвардейцы, стоявшие навытяжку, мгновение назад сидели на скамьях, тянувшихся вдоль стен. Король приветственно помахал, и гвардейцы, слегка расслабившись, приняли более спокойные, но при этом почтительные позы. Один из них распахнул дверь справа от короля, и тот вошел в сопровождении лакеев. Из дворцовых сплетен и со слов Седжануса Костис знал, что там располагалась королевская спальня. Других передних комнат не было.
Это жилище совсем не походило на покои королевы с бесчисленными анфиладами передних, приемных, опять передних, отделявших кордегардию от внутренних покоев, куда не было ходу никому из посторонних. Королева не стала выезжать из покоев, традиционно принадлежавших королю, а Эвгенидес наотрез отказался селиться там, где полагалось жить королеве. Если бы он согласился на это, его покои соединялись бы внутренними переходами с королевскими покоями, и ночные перемещения из спальни в спальню стали бы темой для слухов, а не для всеобщего обозрения. А сейчас королю, чтобы посетить королеву, приходилось совершать долгий путь через кордегардию, полную гвардейцев и лакеев, по коридорам и мимо столь же многочисленных гвардейцев и служанок королевы. Все прекрасно знали, что такого не случалось. Король редко посещал покои королевы и всегда приходил днем. А королева в его покоях вообще ни разу не бывала.
– Костис, можешь идти! – крикнул король из внутренних покоев. – Но не опаздывай к послеполуденному приему.
Костис остался стоять. Он беспомощно посмотрел на лейтенанта, тот ответил оценивающим взглядом. Но смотрел он не на Костиса, а ему за спину, на ветеранов. Те беззвучно ответили, и у Костиса по шее поползли мурашки. Ответ, видимо, был положительным; лейтенант улыбнулся и отпустил Костиса с дежурства.
– Я могу уйти?
– Да. Не забудь вернуться вовремя, чтобы сопроводить его на послеполуденный прием. Я попрошу кого-нибудь из тех, кто будет дежурить днем, чтобы показали тебе, где встать в парадном зале.
И, лишь выйдя из королевских покоев в коридор, Костис сообразил, что понятия не имеет, как выбраться из дворца. Он покосился через плечо на гвардейцев, стоявших у дверей. Те ответили дерзкими взглядами, и у Костиса хватило ума не спрашивать у них дорогу. Глубоко вздохнув, он решил идти тем же путем, каким попал сюда. Добраться бы до основной части дворца, а там уже ему все знакомо.
Оказывается, он неплохо запомнил бóльшую часть пути. Дорога петляла и поворачивала так часто, что в конце концов он, заинтересовавшись, решил побродить немного по коридорам, посмотреть, что тут и как. По счастливой случайности наткнулся на широкий коридор, ведущий прямо к центру дворца. Облегченно вздохнув, Костис направился в казармы искать Телеуса.
На поиски гвардейского капитана он потратил почти все драгоценное свободное время, но так и не нашел. Наконец, сдавшись, перехватил в столовой немного хлеба и пошел обратно в королевские покои, но у входа в цитадель его остановили. Когда он выходил, никто не задал ни одного вопроса, но для входа потребовали подтвердить свою личность. Он объяснил, в чем дело. На него взглянули с подозрением, однако послали гонца к лейтенанту на капитанской службе. Телеус, должно быть, оставил инструкции на такой случай, ибо гонец вернулся с разрешением впустить Костиса. Гвардейцы показали ему дорогу.
До королевских покоев Костис добрался с опозданием. Получать разъяснения о том, где надо стоять, было некогда. Едва Костис переступил через порог кордегардии, как король торопливо вышел, и пришлось следовать за ним.
Послеполуденный прием проходил в парадном зале в центральной части дворца. Костис уже бывал в тронном зале Аттолии, но не настолько часто, чтобы привыкнуть, поэтому величие убранства до сих пор производило на него сильное впечатление. А Эвгенидес, казалось, не замечал ни мозаики, ни огромных колонн, уходивших на высоту нескольких этажей.
Титулованный король Аттолии плюхнулся на трон рядом с королевой и улыбнулся ей.
– Я не виноват, что опоздал, – заявил он с ребяческим восторгом. – Костиса отпустили на обед, а он не вернулся вовремя. Я ждал и ждал.
Аттолия не снизошла до ответа. Костис, повинуясь тихим указаниям дворецкого и дружескому взмаху одного из гвардейцев, нашел-таки себе место, встал у стены и стал смотреть, как вершатся государственные дела. Всем распоряжалась королева. К королю никто не обращался, и он не сказал ни слова. Интерес Костиса быстро иссяк, стало скучно, однако он изо всех сил сохранял на лице внимательное выражение. А короля, казалось, это не беспокоило. Во время сильно затянувшегося отчета одного из баронов об уплаченных налогах король даже откинул голову и закрыл глаза. Всем показалось, что он уснул.