— И что ты о ней думаешь?
Альвгейр пожал плечами и сказал так:
— Многое вылетело у меня из головы, но слова пришлись мне по душе.
Эофорт рассмеялся и встал на ноги.
— Любой поэт именно на это и надеется, — сказал он.
Глава третья
Бегство и бой
Кутвин выстрелил между вдохом и выдохом, и стрела с гусиным оперением угодила прямо в основание черепа гоблина. Удивленно взвизгнув, зеленокожий кубарем полетел с волчьей спины. Кутвин достал из заплечного колчана следующую стрелу и пронзил ею горло скакавшего на сером звере гоблина. Один из оставшихся без седоков зверей вскочил на телегу, с морды у него капала кровавая слюна.
Волк бросился на вооруженного громовым луком гнома и опрокинул наземь. Желтые клыки сомкнулись на шее жертвы, и, когда зверь ее перекусил, фонтаном брызнула кровь. Следующая стрела Кутвина поразила глазницу хищника, который с мучительным воем упал рядом с погибшим гномом.
Гоблины то ли не понимали, что их атакуют с другой стороны, то ли им не было до этого дела. Они пустили целый шквал зазубренных стрел. Большинство засело в древесине фургонов, не причинив никакого вреда, но один гном все-таки упал, сраженный двумя пронзившими грудь стрелами. Скачущие верхом гоблины не преминули воспользоваться случаем, и двое из них приказали волкам запрыгнуть на фургоны.
Одна стрела Кутвина вонзилась в бок первого волка, вторая — в заднюю ногу другого. Гномы напали на поверженных наземь зеленокожих и прикончили быстрыми и точными ударами топоров. Прозвучал выстрел громового лука, который выбил из седла еще одного гоблина.
Кутвин убил еще трех волков и вышиб из седел четырех гоблинов, на этом запас стрел кончился. Тогда он прислонил лук к дереву и достал охотничий нож — клинок в фут длиной, который пролил на своем веку немало вражеской крови. Тем временем погибли еще два гнома: одному стрела вонзилась в шею, другому гоблинский клинок вспорол живот. Вновь заговорил громовой лук, и очередному гоблину снесло полчерепа.
Кутвин побежал вниз, к дороге, вскочил на спину волку и вонзил нож в бок всаднику-гоблину. Зеленокожий завопил, агонизируя, и Кутвин сбросил его труп на землю. И тут же пырнул окровавленным кинжалом волка в спину. Хищник взвыл и покатился по земле, пытаясь скинуть непрошеного всадника. Кутвин легко соскочил с волчьей спины и, пока противник пытался встать на ноги, перерезал ему горло.
Но тут на него бросился еще один волк, когтистыми передними лапами полоснул по бедру и опрокинул наземь. Кутвин увернулся от клыков, которые норовили вонзиться ему в горло. Выпростав вперед руку с ножом, он изо всех сил саданул хищника рукоятью в пасть. От удара выкованного в Империи железа желтые клыки зверя щелкнули, зловонная морда запрокинулась назад, и волк зарычал. Один из гномов выскочил на дорогу и побежал к Кутвину на подмогу, но тут какой-то или более удачливый, или вернее прицелившийся гоблин выстрелил, и в шее спасителя качнулась стрела.
Гном упал на колени, кровь ручьем хлынула на кольчугу. Он рухнул наземь, а гоблин уже целился в Кутвина.
Громыхнул выстрел громового лука, и последний гоблин свалился со спины волка с пробитым черепом.
Кутвин вскочил на ноги, а волки, освободившись от шпор и понуканий жестоких седоков, скрылись в лесу. На просеке стало тихо, только тяжко хрипели раненые звери.
Нога у Кутвина болела, но раны оказались неглубокими. Он перелез через фургоны и осмотрел каждого гнома. Жив оказался только один, тот самый, выстрел которого спас ему жизнь. В груди у него торчала стрела, у нее было грубо сделанное кривое древко и хлипкое оперение из чего-то похожего на вороньи перья.
Бороду гнома, заплетенную в три толстые косицы, внизу венчали три железных кольца. Почернели обожженные порохом щеки. Он был лыс, от болезненной гримасы густые брови сошлись на переносице. Слюна покраснела от крови, взгляд стал тусклым и несфокусированным.
— Ты тяжко ранен, — сказал Кутвин. — Может, ты выживешь, если нам удастся добраться до Рейкдорфа.
В страдальческом замешательстве гном посмотрел на него и что-то пробормотал на своем странном, резко звучащем наречии. Кутвин ничего не понял и покачал головой со словами:
— Не знаю, что ты хочешь сказать. А ты меня понимаешь?
Гном медленно кивнул, задумчиво и отстранённо.
— Мои товарищи? — спросил он.
— Все мертвы.
Гном снова кивнул, и Кутвин даже испугался интенсивности отразившихся на его лице страдания и злости. Он скорбел о гибели друзей, но делал это совсем по-другому, чем люди.