Медба бросилась к королеве, но вампир отшвырнул ее прочь. Стрела Ульрики попала монстру в спину, и он взревел от боли. Клыки кровопийцы впились в шею Фрейи, но разорвать ей горло монстр не успел, потому что подоспел Кутвин, прыгнул на него и всадил в бок кинжал.
Сигурд выгнул спину, очертания его сделались нечеткими, словно его застали в процессе обращения, и он ударил Кутвина когтистой рукой. Унбероген упал навзничь. Фридлейфр пронзил спину вампира копьем с такой силой, что наконечник вышел из живота. Сигурд крутанулся, вырвал копье сначала из рук Фридлейфра, а потом из собственного тела. Не успела Медба и глазом моргнуть, как копье уже пробило доспех юноши. Он упал как подкошенный.
Зигульф закричал от горя и гнева и полоснул Сигурда по руке мечом. Вампир взвизгнул от боли, из раны хлынула черная кровь. Он уставился на нее, словно не веря своим глазам.
— Экий негодник, — проскрипел Сигурд и метнулся к сыну Фрейи.
Заглянув мальчику в глаза, он рассмеялся, словно услышал забавную шутку, потом вытащил кинжал с коротким лезвием и всадил Зигульфу в живот. Мальчик закричал, но Сигурд не успел повернуть нож и вырвать из него внутренности. Потому что в вампира вонзилась еще одна стрела.
Медба увидела Ульрику, которая стояла позади вампира и прикладывала очередную стрелу к тетиве, когда Сигурд обратил на нее взгляд своих голодных глаз.
— Освященные стрелы, — сказал он и уронил Зигульфа на землю. — Маленьким девочкам не стоит забавляться такими опасными игрушками. Что ж, я и тебя заставлю кричать.
Вампир направился к Ульрике. При виде приближающегося монстра девочка упала на колени, так страшен был Сигурд: очертания его расплывались, за плечами наподобие крыльев летучей мыши вздымался плащ. Глаза Сигурда расширились, нижняя челюсть растянулась, а клыки удлинились наподобие кинжалов.
Медба еле-еле поднялась на ноги и с трудом поковыляла к Ульрике, хотя понимала, что Сигурда ей не опередить. Невыносимой была боль, но нужно было добраться до дочери.
— Пожалуйста! — молила она, слыша вокруг нарастающий гул. — Пожалуйста! Не трогай ее!
Сигурд поднял плачущую Ульрику с земли и обернулся к Медбе. Потом понюхал кровь на лице Ульрики и понимающе оскалился.
— Ах вот что… Это твое исчадие, — заключил Сигурд. — Сейчас увидишь, как она умрет.
Не успел вампир добавить что-нибудь еще, как на черных всадников бросилась целая толпа людей. Сотни, а может, тысячи. У большинства из них даже не было доспехов, одежда выдавала в них простых фермеров, обычных мужчин и женщин. Но сражались они с яростью берсерков-тюрингов, валили мертвяков с седел и раздирали на части с помощью топоров, кос и дубинок.
Руководил ими забрызганный кровью молоденький мальчик, в глазах его пылала неистовая ярость битвы. Он сражался копьем, к которому были привязаны синий и красный лоскуты, и Медба видела, что с оружием он управляется очень умело. Юноша нанес удар в грудь выбитому из седла всаднику и повернул наконечник перед тем, как выдернуть оружие. Медбе показалось, что он ей знаком, хотя воительница не могла понять, откуда ей знать какого-то юного унберогена.
Горожане Рейкдорфа скопом налетели на мертвецов и оттеснили их назад. Увидев бегущую на него с воплями толпу, вооруженную копьями и мечами, Сигурд выпустил Ульрику. Нескольких он бы запросто убил, но всех сразу… Медба сомневалась в этом. Она подбежала к Ульрике и заключила дочь в объятия.
— Ты со мной, милая моя, — прошептала Медба. — Ты со мной.
— Мамочка! — воскликнула Ульрика, ткнувшись головой в плечо матери. — Где тот ужасный человек?
— Его нет, — отвечала Медба, которая в этот миг видела только свою перепуганную дочь. — Теперь он не причинит тебе вреда. Никогда.
Ульрика рыдала, уткнувшись матери в шею; Медба крепко прижимала ее к себе и, закрыв глаза, желала прогнать страх дочери, а тело ее при этом пульсировало накатывающими волнами жгучей боли. Так они и замерли, прижавшись друг к другу, пока Медба не услышала шаги. Она раскрыла глаза и увидела юношу с копьем, обвязанным синей и красной лентами, который сверху вниз смотрел на нее.
— Она цела? — спросил он с сильным азоборнским акцентом.
— Дэгал?
— Да.
— Ты не забыл, чему я тебя учила, — улыбнулась воительница.
Он кивнул и вдруг из окровавленного воина превратился в двенадцатилетнего мальчика. Она привлекла к себе Дэгала и тоже крепко прижала к груди. Наконец она отпустила детей и сказала:
— Вы оба такие храбрые. Я даже не могу выразить словами, как сильно я вами горжусь. Вы сражались как настоящие герои.