В непосредственной близости от Зигмара находились тысячи мертвецов, но ни один из них не обернулся к его отряду, словно бы их здесь и не было.
— Почти что на месте, — заметил Вольфгарт и обернулся, желая удостовериться в том, что мертвяки в самом деле не собираются их атаковать.
— Верно, — согласился Зигмар. — Еще немного, и я одолею его как раз там, где намеревался.
Вольфгарт искоса взглянул на него и расхохотался:
— Ох, Зигмар! Я устал почище, чем на перевале Черного Огня, а это о чем-то да говорит, но тебе все равно удалось меня рассмешить.
Зигмар кивнул, чувствуя вес давящей на брови короны, увеличивающийся с каждым шагом, который конь делал по направлению к склону холма. Он чувствовал гнев короны, ибо как мог простой человек осмелиться надеть ее и не поддаться черной власти? Создатель был совсем рядом, поэтому она возобновила свои атаки на Зигмара, насылая видения неописуемых наслаждений, ужасов провала, искушая богатством, властью и обожествлением.
Но Зигмар добрался туда, где не было места заботе о своем «я». Он служит народу и во что бы то ни стало исполнит свой священный долг. Зигмар избавился от всех своих земных страстей во имя блага Империи.
Короне Нагаша больше нечем было его искушать или пугать, ведь он всего себя посвятил служению одному идеалу. Такого ни одному некроманту никогда не понять — как можно всего себя отдать достижению высшей цели и как один человек способен изменить баланс между жизнью и смертью, успехом и провалом.
Здесь и сейчас Зигмар как раз был таким человеком. Он верил в это с того самого времени, когда в День определения бродил среди могил предков, но понял тогда, когда невредимым вышел из Пламени Ульрика. Всю свою жизнь шел он к данному мигу и знал, что с этим противником ему суждено биться один на один. На холме внезапно установилась тишина, а Зигмар перекинул ногу через седло и спрыгнул на землю. Сражение бушевало вовсю, но император слышал лишь свое тяжелое дыхание и волчий вой вдалеке. Он подошел к Венильду и протянул руку к красному с золотом знамени.
— Пришло время передать знамя мне, друг мой, — сказал он.
Венильд, ослабевший от потери крови, кивнул, и Зигмар принял древко из рук воина.
— Что это, во имя Ульрика, ты делаешь? — потребовал ответа Вольфгарт, который тоже спешился. — Садись на коня, ты, глупец!
— Нет, — покачал головой Зигмар. — Я собираюсь разделаться с Нагашем прямо сейчас.
— Что? Ты вот так пешком пойдешь к этому ужасному некроманту?
— Вот именно, — ответил Зигмар и повернулся к холму. — Не ходи за мной. С ним я должен сразиться сам.
— Но хотя бы скажи мне, почему!
— Потому что так нужно, — отвечал Зигмар. — Ты же знаешь, как это бывает. В конце всех саг герой непременно сражается в одиночку, иначе какой он герой?
— Провались эти саги, — выругался Вольфгарт. — Я тебя не оставлю.
— Придется! — отрезал Зигмар, а древние воины у подножия холма тем временем расступились, давая ему проход. — Ты нужен Венильду.
Вольфгарт взглянул на воина и успел его подхватить, когда тот падал с седла. И вот опять с лесистых холмов и туманных долин до них донесся волчий вой, прилетевший в Рейкдорф на крыльях северных ветров.
Пока Вольфгарт опускал вконец обессилившего Венильда на землю, Зигмар отвернулся и пошел вверх по холму к Нагашу. В одной руке он держал знамя, в другой — Гхал-Мараз.
Он слышал, как Вольфгарт звал его, но не оглянулся.
Глава двадцать третья
Конец всему
Каждый шаг был сродни битве — ярд за ярдом приходилось бороться с самим собой, дабы победить столь естественное для человека желание спастись бегством от этой мерзости. Над вершиной холма извивались черные духи — призрачные пропащие души, обреченные прислуживать Нагашу. Зигмар ощутил, как на него уставилось гибельное око Нагаша, который мгновенно узнал о нем все, что только можно было узнать.
У подножия холма клубились черные миазмы, разъединившие Зигмара с миром смертных за его спиной, и он почувствовал, как все в нем содрогнулось от отвратительной близости бессмертного некроманта. Броня поскрипывала от стужи, по нагрудному доспеху и оплечьям расползлась паутина инея. Зигмара согревал только Гхал-Мараз, начертанные на рукоятке руны пылали яростным огнем. В тепле молота Зигмар черпал поддержку, ибо корона сжала голову ледяным обручем.