По прибрежной полосе рассредоточились вооруженные луками ратники, которые целились в спасавшихся бегством деревенских жителей и сражали их меткими выстрелами. Лязг железа на берегу раздавался до тех пор, пока не пали последние защитники. Сверху, от входа в пещеру, отшельник видел, как воин в шлеме с вороновыми перьями бросился с топором на предводителя заморских разбойников, намереваясь отрубить тому голову. Боевой молот резко взмыл вверх и рукоятью встретил лезвие топора. Обычное оружие не выдержало бы подобного удара и не смогло предотвратить нацеленный в голову удар, только этот молот обычным оружием не был. Также не был заурядным воином тот, кто шел с ним в бой.
Могучий молот вращался в руке воина быстрее, чем могло любое оружие подобного веса. Боек проломил лицо ратника в шлеме с вороновыми перьями, вдребезги сокрушил ему череп и поверг на красный снег.
— Не будет тебе погребального костра, — сказал молотодержец.
Воины из-за моря вошли в деревню.
Горели дома, все жители были мертвы, но налетчики все равно рушили остатки жилищ, сметая всякий намек на то, что когда-то на берегах этого залива селились люди. Набег совершили не ради золота или рабов. Целью было полное уничтожение деревни.
Тела защитников оттащили от кромки моря и начали снимать с них шлемы. Воин с боевым молотом нагибался и всматривался в их лица, но каждый раз разочарованно качал головой.
Глядя на то, как воин мотает головой, отшельник усмехнулся и прошипел:
— Среди мертвых тебе не найти того, кого ты ищешь.
Услыхав неподалеку шум среди скал, он отпрянул глубже в сгущавшиеся при входе в пещеру тени. По обледенелой тропке к нему приближалась худая суровая женщина с двумя детьми. Она еле шла: у нее из спины торчало две стрелы. Увидев отшельника, она попыталась заговорить, но вместо слов на устах выступила кровавая пена.
Добравшись до уступа перед пещерой, она упала на колени. Страшны были ее глаза. Ей оставалось жить считанные секунды, и она знала об этом.
— Виртгеорн, спаси… моих… детей… Ты должен! — сказала она на чуждом ей языке.
Он попятился от нее.
— Ты должен! — повторила женщина. И подтолкнула к нему подростков.
Это были близнецы, мальчик и девочка. Оба неудержимо рыдали. Глаза женщины закрылись, и она покачнулась, встречая смерть. Дочь схватилась за шею матери, и обе они свалились вниз со скалы, пролетели сотню ярдов и упали в море.
Воины на берегу увидели их и впились глазами в пещеру. Отшельник знал, что разглядеть его они не могут, но мальчик стоял на уступе, снизу его было отчетливо видно. Четыре воина бросились к ведущей в скалы тропе, и отшельник выругался. Почувствовав, как его тянут за меховую безрукавку, он взглянул вниз и встретился с ледяными голубыми глазами, холодней которых ему никогда видеть не доводилось. Мальчик сжимал кулаки и смотрел на него с отчаянием и мольбой.
— Ты Виртгеорн, — сказал юнец на его языке. — Отчего ты не спустился и не бился с ними?
— Потому что у меня нет желания совершать самоубийство, — отвечал он.
— Они уничтожили все мое племя, — всхлипнул мальчик. — Почему ты не хочешь их убить?
— Я убью всякого, кто попытается убить меня.
— Это правильно, — одобрил малыш. — Чжек Аска говорил, что ты великий воин.
— Не знаю, о ком ты.
— О том шамане, который назвал тебя Виртгеорном. Властелин Этульф хотел убить тебя вместе с тем, другим, но Чжек Аска сказал, что ты — бич людей и нужно позволить тебе жить в этой пещере.
— Да? Интересно, почему. Может, для того, чтобы спасти твою жизнь.
Четверо воинов, осторожно выбирая путь, взбирались к пещере. Они были вооружены длинными кинжалами, ибо сочли их более пригодным оружием для схватки на столь узком уступе. Отшельник смотрел, как они приближаются: очень самоуверенно, причем их важный вид явно не соответствовал их способностям. Ведь он видел, как они сражались на берегу. Умелые воины, только и всего.
— В конце пещеры есть ход, — сказал отшельник. — Он ведет в глубь скалы и через несколько миль выходит севернее деревни. Жди меня там. Скоро я тебя догоню.
— Я не желаю удирать, — заявил мальчик, и за страхом отшельник разглядел в его глазах яростную решимость.
— Верно, — согласился он. — Не желаешь. Только порой это единственное, что можно сделать.
— Что ты имеешь в виду?
— Ничего, — отрезал мужчина. — Неважно. Но теперь я понял, почему не ушел из этой пещеры.
Не успел мальчик спросить что-нибудь еще, как показались два воина, загородив собой свет, лившийся через вход в убогое жилище.