Говорили, что самую многочисленную из этих групп вел некто по имени Торбрекан. Кто-то называл его воином, свихнувшимся от вечных кровопролитий. Кто-то говорил, что он раньше был жрецом Ульрика и слишком долго прожил в одиночестве в зимних лесах. Толпа с Торбреканом во главе кровавой процессией проходила через города и деревни к северу от гор и по дуге приближалась к Мидденхейму. Вместе с безумцами надвигалась эпидемия, а потому воины Мидденхейма перекрыли дороги. Чувствуя необходимость что-то предпринять, Мирза послал Редвана и Белых волков разогнать сумасшедших и взять Торбрекана под стражу.
Редван качал головой, наблюдая за одним из помешанных, который грязными ногтями расцарапал себе лицо, а потом упал на колени и макнул его в грязь. Это он Торбрекан? Кто знает? Все они казались ненормальными.
Леовульф покачал головой и сказал:
— Пора действовать, пока еще кто-то не свихнулся.
— Верно, — согласился Редван. — Только я хочу быть уверен в том, что слишком раннее наше вмешательство не послужит толчком к волнениям.
— Волнения уже начались. Мы их только ограничиваем.
Похоже Леовульф был недалек от правды. Он, как и большинство людей северных кланов, обладал весьма мрачным взглядом на жизнь, что неудивительно для детей негостеприимных и диких северных низин, суровых зим и вечной борьбы за выживание. Впрочем, северяне были выносливыми и сильными, словно дубы.
К центру площади пританцовывающей походкой двинулся высокий мужчина в забрызганной грязью одежде, которая когда-то была белой, а теперь сделалась грязно-коричневой. Плечи у него покраснели от крови. Он нес утыканный гвоздями хлыст, с которого капала кровь. Спутанные грязные волосы падали на плечи, бороду он завязал в косицы, напоминавшие корни дерева. В каждой тлел маленький уголек, и едкий дым попадал мужчине прямо в ноздри.
— Думаешь, он Торбрекан? — спросил Леовульф.
— Скорее всего, — подтвердил Редван. — Выглядит явно не в своем уме.
Безумец прошелся вокруг площади, дико выпучив глаза, он хлестал себя по плечам и при каждом ударе истерично хохотал. С каждым щелчком хлыста его последователи раздирали и увечили себя.
— Жители Крукена! — взвыл Торбрекан. — Слушайте меня, ибо я говорю о вашей судьбе! Злая участь уготована всем нам, ибо боги отвернулись от этого мира! Кто из вас еще не видел примет конца света? Кто не признал вестников смерти? Чума разоряет ваши города, зверолюди охотятся на детей, безбожники жаждут отнять то, что им не принадлежит! Мы обречены, и сами в том виноваты. Мы отвратились от ревностного служения богам, за это они отвернулись от нас. Сотрясающий землю ужас — творение рук наших, ибо мы — безбожный народ, осужденный на смерть, если не очнемся и не смоем грехи кровью и болью.
Собравшиеся насмехались над ним, но не так дружно, как ожидал Редван. Некоторые явно всерьез заинтересовались этим бредом, а кое-кто даже кивал, будто видел смысл в речах безумца.
— Боги от нас далеки, — продолжал Торбрекан, тыча в небо покрытым струпьями кулаком, — и с каждым днем все дальше и дальше. Только с помощью экстаза боли можем мы привлечь их внимание. Боги обратят на нас взоры лишь тогда, когда услышат наши громкие страдальческие вопли!
Редван покачал головой, не в силах понять, почему люди просто со смехом не изгонят этих безумцев прочь. Разве их жизнь еще не настолько тяжела, что хочется сделать ее еще хуже?
— Зашло слишком далеко, — бросил Редван и пришпорил коня.
— Твоя правда, — согласился Леовульф. — Нужно заставить проклятых безумцев замолчать навек.
Но Редван покачал головой и сказал:
— Никаких убийств! Мирза, граф Мирза особо оговаривал это.
Леовульф кивнул и отдал приказ воинам. Белые волки высвободили правое плечо, из-под плаща, чтобы он не мешал рукоятке молота. Устерн развернул знамя — славный отрез красного полотна с вышитым серебряной нитью волком. Хольстеф поднес к губам рог и подал двойной сигнал.
Редван повел всадников в деревню, толпа расступалась перед тяжелыми боевыми конями, двигавшимися по грязи прямо к центральной площади деревни. Торбрекан заметил воинов и ткнул хлыстом в их направлении. На мгновение Редвану даже показалось, что он собирается атаковать, но вместо этого безумец словно в хвале воздел руки к небесам:
— Заставить меня замолчать явились те, кто служит нечестивцам, которые замышляют нашу погибель! Им правда глаза колет, они страшатся того, что знаем мы: они слепцы, которые служат хозяину, не желающему замечать сплотившейся против него силы. Не могут они страдать так, как страдаем мы, истекать кровью так, как мы истекаем! Братья, явите им силу истинной веры!