От группы оборванцев отделилось с дюжину помешанных, которые ринулись к столбу. Взбираясь на груду хвороста, они боролись друг с другом, пихались и пинались, отчаянно стремясь первыми добраться до вертикально врытого бревна. Двоим особо рьяным это удалось, и они изо всех сил вцепились в дерево, прильнув к нему, словно к любимой. У кого-то в руках оказалась цепь с крючьями, которой он быстро обмотал этих двоих вокруг пояса, намертво привязав к бревну. Те, кому не посчастливилось добраться до столба, схватили зажженные факелы. Редван даже рот открыл от изумления, когда понял, что они собираются сделать.
— Милосердный Ульрик, нет! — крикнул он, но было уже поздно.
Факелы уже воткнули в груду веток и щепок, которые сразу вспыхнули, и тут же загудело буйное пламя. Редван почувствовал запах масла и понял, что взметнувшийся огонь не сможет потушить даже самый сильный ливень. Два безумца у столба цеплялись друг за друга, а пламя уже пожирало их лохмотья и облепило с ног до головы. Все произошло настолько быстро, что стало ясно: сами они предварительно тоже окунулись в нефть.
Объятые огнем несчастные вопили от боли, толпа в ужасе отпрянула от них. Вмиг исчезли их лохмотья. Редван с отвращением увидел, как в считанные секунды плоть почернела и запузырилась. Словно для того, чтобы их конец наступил быстрее, дождь прекратился, и в воздухе запахло горящими волосами и мясом. В смертных страданиях безумцы вскрикнули в последний раз, от костра повалил жирный дым.
Их товарищи приплясывали вокруг. Горящие тела осели, обвисли на цепях — нижние конечности превратились в обгорелые пеньки костей. Наверняка они уже были мертвы. По крайней мере, на это надеялся Редван.
Он пришпорил коня и проехал через толпу поющих полоумных. Они царапали его острыми ломаными ногтями, невнятно и бессмысленно вскрикивали и завывали. Они не нападали на него, скорее, требовали, чтобы их покарали. Одного безумца с перепачканным лицом Редван ударил рукоятью молота, и тот растянулся в грязи.
Конь протискивался сквозь толпу безумцев, которые все же расступались перед мощным животным, продвигавшимся по направлению к их главарю. Редван свободно держал повод в руке и направлял жеребца прямо к Торбрекану. Тот хохотал, хлестал себя по груди и буравил Редвана глазами, в которых светилось торжество.
— Отправляюсь к нашим богам! — возопил Торбрекан и бросился на землю прямо под ноги лошади.
Редван резко осадил коня, который вздыбился и заколотил воздух передними ногами. Его копыта опустились в грязь в каких-то дюймах от головы безумца. Редван бросил стремена и спрыгнул на землю. Схватив перемазанного грязью Торбрекана за шиворот, он поставил его на колени и ткнул торцом бойка прямо в лицо.
Кровь залила лицо Торбрекана, но он хохотал. Редван резко поднял его на ноги, вопящая толпа наседала. Подъехал Устерн, слабый луч солнца осветил красное знамя, полыхнувшее алой вспышкой.
Редван выпрямился во весь свой немалый рост и крикнул:
— Довольно! Прекратите, во имя Ульрика!
Голос его возвысился над завыванием безумных, и те со стонами и воплями повалились на землю. Редван понял: они ждут, что Белые волки их уничтожат, сокрушат черепа молотами или растопчут тяжелыми копытами боевых коней.
— Стойте! — закричал он. — Белые волки, стойте!
Воины, сдерживая коней, кружили вокруг безумцев, оттесняли от жителей деревни. Когда до помешанных дошло, что убивать их никто не собирается, многие вскочили на ноги и со всей мочи кинулись бежать в лес. Редван провожал их взглядом, зная, что большинство из них, скорее всего, не проживет в чаще и дня.
Жители Крукена, изумленные этим зрелищем ничуть не меньше, чем всем остальным, разразились радостными криками. В центре площади ярко пылал костер, но черный дым от влажных поленьев, к счастью, застилал останки человеческой плоти, которую все еще пожирал огонь. Шипел жир, от жара с треском раскалывались кости.
Редван опять дернул Торбрекана, поднял на ноги и толкнул к Леовульфу.
— Уведите его с глаз долой, — приказал он.
Над Крукеном сгустились сумерки. Вместе с Устерном и Хольстефом Редван сидел в деревенской таверне. Отправляться в путь через лес сейчас было слишком опасно. В ночное время властвовали чудовища и зверолюди, поэтому если бы отряд из тридцати вооруженных воинов решил ночными тропами возвращаться домой, его едва ли когда-нибудь увидели в живых.