Высоки были потолки в таверне, выстроенной из толстого бруса на фундаменте из квадратных каменных глыб, явно работы гномов. В камине с вырезанными по периметру угловатыми рунами пылал огонь. Обычно здесь собиралось мало народу, но сегодняшняя драма расшевелила местных. Несколько грубого вида мужчин потягивали темное пиво, собравшись по углам, и украдкой поглядывали в сторону воинов.
Ароматное пиво было вкусным, но, как показалось Редвану, слишком крепким. Хотя остальных Белых волков это, похоже, не заботило. Беседа не клеилась, потому что в Крукене пришлых не любили, даже если они служили графу Мирзе.
— Думаю, больше мы этих идиотов не увидим, — задумчиво произнес Устерн, попыхивая трубкой с длинным мундштуком в форме повернутого кверху рога. Знаменосец Белых волков всегда первым высказывал какую-нибудь мрачную точку зрения. — Зверолюди наверняка разделаются с ними.
— Я бы не стал заявлять столь безоговорочно, — проговорил Хольстеф. — Пока что они как-то справлялись, и с чего ты взял, что они пойдут на корм зверолюдям только потому, что мы взяли Торбрекана?
Хольстеф, один из самых юных в отряде Белых волков, был неисправимым оптимистом и лучшим другом знаменосца. Они вечно пререкались, будто старая супружеская чета, причем оба получали от этого удовольствие. Устерн подался вперед и ткнул трубкой в Хольстефа со словами:
— А почем ты знаешь, что мы взяли именно Торбрекана?
— Как, разве не он возглавлял этих безумцев? Ясно, как белый день!
— Думаешь, словом «ясно» все сказано?
— Тогда почему он болтал? Зачем главарю давать слово кому-то другому?
— Затем, чтобы такие, как мы, обманулись и пленили не его, — выдвинул предположение Устерн.
— Чушь, — отмахнулся Хольстеф. — Психи так не думают.
— Откуда ты знаешь? Ты тоже чуточку двинутый?
— Наверное, — согласился Хольстеф. — Иначе зачем бы мне сражаться плечом к плечу с таким, как ты?
Редван не мешал им препираться и наблюдал за посетителями корчмы, которые пили и спорили меж собой. Сборище было весьма разношерстное, но с виду в нем преобладали шахтеры и лесорубы. Создавалось впечатление, что в последние время все они не работали, что не мешало им приходить в таверну и тратить здесь монетку-другую. Из обрывков разговора Редван узнал, что преследовало здешний люд повсеместно.
Страх.
Боялись они много чего. Это был страх бедности, голода, одиночества, темноты, а больше всего они опасались того, что сегодняшние безумцы на площади могли оказаться правы.
За этот год Редван видел такое выражение на лицах многих жителей северных низин — отчаянное неверие в то, что жизнь станет лучше. Не мало хорошего обещало становление Империи Зигмара, только для большинства дальше обещаний дело не пошло.
Он посматривал на одну из служанок таверны — симпатичную девушку с еще свежим телом. Ожесточение уже пустило в ней корни, но пока не одержало верх. По черному банту на запястье Редван понял, что ее мужчина убит, скорее всего, на войне с норсами, хотя на Севере смерть может настичь где угодно. Девушка заметила его взгляд, в свою очередь рассмотрела воина, и ее полные губы тронула легкая улыбка. Она не смогла сдержаться и поморщилась, но кивнула и глазами показала на лестницу.
Редван вздохнул и тоже кивнул в ответ. Вот до чего дошло: ему приходилось довольствоваться купленным за несколько медяков соитием без любви в холодной комнатенке таверны. Раньше его обожали самые красивые девушки, и, при желании, он мог менять их каждую ночь. Но так продолжалось только до того памятного сражения на горе Фаушлаг, когда он размахнулся молотом и нанес удар владыке демонов. Казалось, он до сих пор чувствует жгучую боль, пронзившую его после того, как оружие, коснувшись адской брони, разлетелось на горячие красные осколки, впившиеся ему в лицо.
Теперь бесплатно ни одна женщина на него не взглянет.
В таверну ворвался холодный ветер, который чуть не потушил свечи и выстудил помещение, и местные недовольно заворчали. Но тут же примолкли при виде облаченного в доспехи Леовульфа с тяжелым плащом из волчьей шкуры на плечах. Помощник Редвана вытер ноги о потертый половик у входа и снял плащ. Сел рядом с Редваном и крикнул, чтобы ему принесли пива.
— Все устроились на ночлег? — спросил Редван.
— Да, — отвечал Леовульф. — Я велел им свести азартные игры и выпивку к минимуму, пригрозив, что накажу любого, кто не будет готов выступить на рассвете.