— Скажи Гюйстеру: швартовочные налоги пойдут на постройку дополнительных пирсов вдоль линии берега, что позволит ему за год удвоить доходы. Если он по-прежнему будет возмущаться по этому поводу, пусть обращается в гильдию портовых грузчиков. Уверен, они с радостью выслушают его претензии.
— В самом деле? — удивился Вергуззен, не поняв сарказма. — Я думал, что говорить об этом в гильдии — залог провала.
— Само собой! — рявкнул Марий. Когда дело касалось организации дел графа, Вергуззен действовал умело и расторопно, но понимать людей не умел. — Деньги грузчикам выплачивают из швартовочных налогов, и тот владелец корабля, который стремится на этом сэкономить, скоро обнаружит недостачу: товар или подевается неведомо куда, или начнет падать в воду чаще обычного.
— Но это же вымогательство, мой господин! — воскликнул Вергуззен.
— Торговля — это всегда вымогательство, в том или ином смысле, — заявил Марий. — Но урок по данному вопросу я преподам в другой день.
— А что мне сказать мастеру Меровецу?
— Скажи так: мне известно, что он владеет большим участком пристани, чем это позволено. Своими подставными лицами он может одурачить кого угодно, только не меня: ведь я уже тогда искал новые способы преумножить золото, когда он еще пеленки пачкал. Скажи, что если он в самом деле хочет, чтобы я отправил тебя разбираться с его имуществом и принимать решение относительно его собственности с тем, чтобы подумать о расширении на будущее, тогда я буду более чем счастлив ему угодить.
— Я все понял, господин. Этого он не захочет.
— Разумеется, — подтвердил Марий. — Ну что, есть ли у тебя еще дела, нуждающиеся в моей искусной дипломатии, или же ты считаешь, что теперь сам справишься?
— Еще один вопрос, мой господин, — сказал Вергуззен.
— Какой же?
— Моряки из земли Тилии отказываются платить швартовочный налог.
— Вечно проблемы с этими тильянцами, — покачал головой Марий. — Их кошельки запечатаны крепче, чем ноги бригундских девственниц. Почему они отказываются платить?
— Они говорят, что прибыли без груза, поэтому им непонятно, за что они должны платить швартовочный налог.
— У них нет груза? Тогда зачем они здесь?
— Говорят, будто на них напали, и, чтобы спастись, им пришлось выбросить груз за борт.
— Пираты?
Вергуззен сверился со своими записями, словно упорно не желая произносить вслух названную моряками причину.
— Ну, в некотором роде, мой господин, — промямлил Вергуззен.
— Говори как есть! — приказал Марий.
— Да, мой господин. Прошу меня простить. Они утверждают, что на них напали корабли, на борту которых были мертвецы.
— Здесь? — спросил Альвгейр. — Ты уверен?
Кутвин взглядом дал понять маршалу Рейка, что совершенно в этом уверен и рад, что им удалось отыскать это место. В диких лесах он жил одинокой и молчаливой жизнью, а потому даже в компании Кутвин непроизвольно предпочитал давать самые короткие ответы.
— Да, здесь, — сказал он.
— Но здесь ничего нет, — заявил Орвин, спешился и осмотрелся. — Ты же говорил, что было сражение.
— Говорил, — согласился Кутвин. — Если приглядишься, заметишь.
— Ты дерзишь мне, разведчик? — двинулся к нему Орвин.
— Прекрати, — остановил капитана Альвгейр.
Двадцать лучших рыцарей Империи стояли на бровке дороги, где Кутвин велел им остановиться и спешиться, пока они не затоптали все следы. Дорога из Рейкдорфа заняла два дня — гораздо меньше, чем понадобилось Кутвину, чтобы добраться отсюда до столицы, но он-то шел на своих двоих и тащил раненого гнома.
Он присел на корточки у края дороги, там, где они с гномами сражались с гоблинами и волками. Кутвин помнил, где вышел из леса и как с боем пробивался вперед. Теперь дорога была пуста, на ней не осталось ни знака, ни трупа, ни фургона, напоминающего о том, что недавно здесь шла борьба не на жизнь, а на смерть.
По крайней мере, именно так казалось неопытному глазу.
Альвгейр шагнул на дорогу и прошел от одной опаленной отметины к другому выгоревшему клочку земли и сломанной ветке. Для пожилого человека он двигался весьма проворно, когда опускался на колени, чтобы вглядеться в траву и проследить ход сражения по вехам, которые непременно остаются после боя.
— Здесь ты убил первого, — сказал Альвгейр, показывая, будто натягивает тетиву.
Кутвин кивнул. Прослеживая ход боя, Альвгейр двигался, воспроизводя его заново. Потом повернулся к следопыту, и его сдержанное лицо выражало уважение.