Глядя на эти грозные тучи, Медба ощутила безотчетный страх, хотя знала, что они наверняка поспеют домой задолго до того, как разразится буря. Воительница снова переключила внимание на то, куда правит, потому что они мчались по неровному участку, и одно колесо на миг повисло в воздухе. Колесница качнулась, но Медба легко выровняла ее.
— Осторожней, мама! — взвизгнула Ульрика, одновременно восхищенная и напуганная.
— Ты цела? — крикнула Медба, быстро бросив взгляд через плечо.
— Да, мама! Ну конечно!
Ульрика упиралась правой ногой в борт колесницы, а левой — в деревянную стойку, которую Вольфгарт специально соорудил, чтобы компенсировать маленький рост дочери. Медба улыбнулась, заметив в юных чертах ту же самую буйную решимость, что обуревала ее саму. И, если честно, это же выражение лица ей так нравилось у Вольфгарта.
При мысли о муже в горле у Медбы застрял комок. Она скучала по нему и ненавидела себя за это. Для счастья азоборнке мужчина не нужен, ведь она пылкая воительница-принцесса, в жилах которой струится зимний огонь Ульрика. Медба знала, что все это правда, но также осознавала, что нет ничего постыдного в желании быть частью семьи, породившей столь прекрасную новую жизнь — их дочь.
Они с Вольфгартом были на редкость похожи, что ей очень нравилось, но также создавало проблемы. Словно два быка в загоне, они ежедневно сцеплялись рогами и стремились доказать свое превосходство, хотя кому это надо? Медба жалела о своей резкости, только назад слов не воротишь, и они, словно горящие стрелы, угодили в самое больное место. Она хорошо знала себя и понимала, что гордость — всего лишь одна из граней упрямства, которым они с Вольфгартом обладали сполна.
Не в ее правилах отступать, и все же Ульрике нужен отец. Девочка заплакала, когда Медба сказала ей, что папа вернулся в Рейкдорф. Она отчасти ненавидела мужа за то, что он уехал, не сказав ни слова, но вместе с тем понимала, что любое прощание повлекло бы за собой ожесточенные споры.
— Мама! — крикнула Ульрика, и Медба вдруг заметила, что съехала в пересохшее русло реки. Опасно не следить за тем, что делаешь. Много небрежных возничих из-за невнимательности налетали на камни и деревья, и такая бесславная участь считалась среди азоборнов самой позорной.
Она выкинула мысли о Вольфгарте из головы и, переключив внимание на бешеную скачку, ловко петляла меж редких деревьев, растущих в тени длинного горного хребта, протянувшегося с востока на запад. Колесницы ехали вслед за ней, быстро перестроившись в соответствии с маневрами наставницы, и Медба улыбнулась, радуясь ловкости, с которой правили юные воины.
Взмыленные лошади тяжело дышали, и Медба натянула вожжи, постепенно замедляя их бег. Вскоре колесницы остановились, и она намотала поводья на железную скобу, вделанную в борт колесницы. Она вспотела, тело приятно ломило от бешеной скачки.
— Почему мы остановились? — спросила Ульрика. — Мне так нравится мчаться во весь опор!
— Милая, лошадям надо отдохнуть, — сказала мать. — Утро у них выдалось непростое. Представь, как ты устаешь после того, как пробежишь пять раз вокруг тренировочного поля. А лошади проскакали больше.
— Тогда им действительно нужно отдохнуть.
— Верно, милая. Причем перевести дух не помешает всем нам. Позаботься о лошадях, а когда закончишь, мы перекусим.
— Может, лучше сначала поесть?
— Нет, когда останавливаешься, необходимо первым делом заняться лошадьми, — объяснила дочери Медба. — Ты вполне способна немного потерпеть без еды, но лошадям, возможно, придется в любой момент мчаться во весь опор, поэтому сначала оботри их и напои, а потом уже ешь сама.
Ульрика кивнула и начала старательно обтирать взмыленные конские бока пучком травы. Четыре другие колесницы остановились рядом, расположившись кругом — так легче обороняться в случае чего, а кроме того, начинать скачку так тоже удобнее, потому что возничие не станут опасаться задеть друг друга. Медба проследила, чтобы все остальные последовали примеру Ульрики: сначала обтерли лошадей, а потом повели их напиться чистой воды из ручья.
Медба сошла с колесницы и развязала узелок с хлебом и сыром, которые поделила между собой и Ульрикой. Каждой азоборнской воительнице милей видеть открытый горизонт и чувствовать, как в ушах свистит ветер, чем сидеть средь стен и камней. Хотя азоборнская столица была совсем не похожа на другие унылые города, все же Медба никогда не упускала случая побывать в дальних уголках принадлежащих королеве Фрейе земель, прокатиться по диким лесам или промчаться по равнинам за холмами.