Алойзис протянул Зигмару руку, император ответил пожатием и почувствовал, что ладонь черузена стала липкой от пота. Воин боялся, но с неколебимой храбростью шел навстречу страху. Зигмар всегда уважал Алойзиса, но сейчас видел в нем то мужество, что выше простой смелости.
— Готов? — спросил он черузена.
— Нет, — честно признался Алойзис. — Давай же биться вместе, мой император.
Зигмар взял Гхал-Мараз двумя руками и возвысил голос так, чтобы его услышал каждый воин на склоне холма:
— Воины Империи, сегодня вы сражаетесь со страшным врагом. Помните: даже мертвые могут умереть. Бейтесь с ними так, как с любым другим противником. Они падут от меча и топора не хуже живого человека. Воюйте во славу Ульрика, и мы победим! За Ульрика!
Воины приветствовали слова предводителя громкими криками, и Зигмар повел их в бой. Одним отрядом, левым, командовал он сам, а правым — Алойзис. Они приближались к врагу, и Зигмар чувствовал, как ряды его войска трепещут перед мертвецами.
Он взмахнул молотом Гхал-Мараз, а знаменосец высоко поднял штандарт Империи — гордо реял трехцветный стяг: красный, синий и белый. Золотом сверкнул славный легендарный зверь с серебряной короной на груди, и при виде нового знамени Зигмара сердца защитников Империи наполнились отвагой.
Мертвецы приближались. Глазам воинов предстало воистину ужасающее зрелище. С костей тех, кто выбрался из могилы, клочьями свисала разлагающаяся плоть. Абсурдными украшениями на расколотых черепах красовались свернутые набок челюсти. Совсем недавно погибшие мертвецы были измазаны в крови, у них не хватало кусков мышц там, где их ободрали с костей цепкие руки, грязные от могильной земли, и переломанные зубы.
И, что еще хуже, сам жуткий факт их существования хладными зубьями вгрызался в души тех, кто им противостоял. Безбоязненно может сойтись в бою один человек с другим и знать, что победит с помощью искусного владения мечом и силы. Совсем другое дело — сражаться с мертвым, ибо смотреть ему в глаза значит видеть свою смерть и понимать, насколько мимолетна жизнь на земле. Столкнуться с мертвецом — все равно что встретиться с самой смертью.
Приладив Гхал-Мараз на плечо и испустив громкий и грозный боевой клич унберогенов, Зигмар перешел на бег. Воины вторили предводителю и поминали Ульрика, следуя за ним по пятам. Черузены вопили и улюлюкали, их разрисованные физиономии напоминали о тех временах, когда они сражались почти голыми и жевали для куража листья паслена и дикий корень.
Унберогены продвигались вперед плотными рядами, а черузены предпочитали сражаться каждый по отдельности, чтобы случайно не покалечить стоящего рядом товарища, — ведь нужно немало места, чтобы размахнуться громадным топором. Алойзис уже обнажил свой меч, который можно было назвать длинной кавалерийской саблей, скорее годной для боя верхом. Но и для пешего боя с мертвецами она была довольно-таки хороша.
Между живыми и мертвыми оставалось меньше двадцати ярдов.
— За Ульрика! — вскричал Зигмар и бросился в атаку.
Унберогены и черузены не отставали от него ни на шаг и ударили по мертвецам со всей силой и энергией, на которую способны живые.
Когда когтистые лапы дикого зверя с кроваво-красными глазами заскребли по борту колесницы, Медба резко рванула вожжи влево. Страшный волк пытался зацепиться когтями за деревянный борт. Ульрика в ужасе завопила, и Медба рискнула бросить взгляд через плечо, чтобы убедиться, что дочь цела.
Практически не целясь, Ульрика спустила стрелу. Наконечник зарылся в волчью шерсть и отскочил от черепа. Зверь взвыл и упал с колесницы.
— Не подпускай их! — крикнула Медба.
Лишь трем колесницам удалось умчаться со стоянки у ручья, прорвавшись через кольцо волков. Не успели пуститься вскачь кони, запряженные в колесницу Юстина и Крео, как страшные хищники их задрали, через миг та же участь ожидала подростков. Громадный черный зверь сомкнул челюсти на голове Юстина и убил его, два других волка своими когтистыми лапами оторвали у Крео руку.
Гения и Торка успели тронуться, но прямо на них с утеса спрыгнули два зверя. Первого Торка пронзила копьем, но второй перекусил девочку надвое и одним ударом когтистой лапы перешиб Гении позвоночник.
Остальные вырвались из кольца волков и во весь опор помчались к северу.
Медба оглянулась по сторонам. Звери неслись вровень с колесницами. Их траченные тленом тела оказались сильны и неутомимы. Шестеро волков бежали следом, по два с каждого фланга, они явно гнали людей в засаду, где затаились другие хищники.