Вольфгарт жестом показал на следы и царапины на полу пещеры и сказал:
— Все случилось настолько быстро, что бедолаги даже не успели ничего предпринять. Первым он убил Кэдду и забрал его оружие, которым перерезал горло Радульфу. Что он сотворил с Пэгой и Эриком, ты сам видел.
Воин снял шлем и передал его стоявшему за ним ратнику. Золотистые волосы были собраны в короткий хвост, суровая красота благородного лица делала его тем вождем, за которым безоговорочно следуют в военное время и подчиняются в мирное.
Зигмар, правитель земель людей и император двенадцати племен.
— Так быстро убивать умеет только Герреон, — произнес Зигмар и разноцветными глазами проследил ход боя, после чего пришел к тому же заключению, что и Вольфгарт. — Мне следовало догадаться, что он здесь.
Вольфгарт обернулся, взглянул на своего друга и императора и спросил:
— Как? Откуда тебе было знать, что он здесь?
— Горящий корабль, — напомнил Зигмар. — Так норсы отправляют к богам своих мертвецов. Сражаться под сенью неупокоенных душ — дурной знак.
— Да уж, в прошлом году недостатка в них не было, — проворчал Вольфгарт.
Зигмар кивнул и прошел в конец пещеры, всматриваясь во тьму тайного хода. Взгляд Вольфгарта был прикован к могучему молоту, который висел на широком кожаном поясе императора. Бледным зимним светом сияла увитая рунами рукоять, тяжелый боек был чист и безупречен, как одна-единственная капля крови. То был Гхал-Мараз, древнее оружие гномов, преподнесенное Зигмару королем горного народа Курганом Железнобородым.
Зигмар повернулся, и Вольфгарт поразился произошедшей с ним за последний год перемене. Несмотря на то что ему только что сравнялось сорок, Зигмар был силен и держался так, словно ему было вдвое меньше, но глаза выдавали всю тяжесть прожитых лет. Непросто зарождалась его Империя, она строилась на жертвах и крови. Попутно уходили в мир иной друзья и любимые, враги давние и новоявленные раздирали жадными когтями молодую державу.
Целый год прошел с тех пор, как они разбили норсов у подножия горы Фаушлаг. Все это время эскадра Зигмара совершала набеги на ледяные земли северного побережья и прочесывала его. Они сжигали деревню за деревней, убивали всех жителей. Как и все остальные, Вольфгарт активно поддержал план Зигмара по разорению земель норсов и полагал, что отмщение северянам на многие десятилетия обезопасит Империю от их вторжений.
Теперь он уже не был настолько уверен в этом, потому что из-за частых набегов росла ненависть северян к южанам, которая станет крепнуть с каждым годом. После очередной кровавой резни Вольфгарт наконец понял, что на самом деле Зигмаром руководили скорее личные мотивы. В каждой стертой с лица земли деревне он искал следы мечника Герреона, убившего его возлюбленную и вонзившего сломанный меч в сердце самого близкого друга.
Вольфгарт распрямился и оказался ростом под стать Зигмару. Проникавший в пещеру тусклый свет подчеркивал разочарование, написанное на лице друга.
Зигмар что было сил ударил кулаком по каменной стене пещеры.
— Он был здесь! — рявкнул император. — Но мы его упустили. А ведь до него было рукой подать!
— Да, мы подобрались близко, но он все же улизнул, — проговорил Вольфгарт.
— Собери людей, — приказал Зигмар. — Скорее всего, этот проход ведет на север от деревни. Если поторопиться, можно организовать погоню.
Зигмар хотел обойти друга, но Вольфгарт положил руку ему на нагрудный доспех. В пещере было холодно, но древний металл казался теплым на ощупь, а вплетенные в него чары кололи кончики пальцев грозными флюидами.
— Его уже след простыл, — сказал Вольфгарт. — И ты это понимаешь. Кто знает, куда приведет этот лабиринт? Тебе в самом деле хочется во тьме блуждать в погоне за кем-то, напоминающим Герреона? Пора возвращаться домой, Зигмар.
— В самом деле? Помнится, именно ты назвал меня глупцом за то, что в прошлый раз я за ним не погнался.
— Верно, только тогда я был молод и глуп. Теперь я старше. Не скажу, что стал гораздо умнее, но чувствую, когда поиски безнадежны. Друг мой, ты нужен Империи. Год для народа выдался очень непростой, ему необходима направляющая рука императора. С прекращением войны страдания не оканчиваются.
Казалось, Зигмар готов спорить, но в глазах у него уже потух гневный огонь. Вольфгарт испытывал неловкость оттого, что приходится говорить другу такие очевидные вещи, но, кроме него, взять на себя эту обязанность было некому. Больше некому.
— Пендраг лучше меня справлялся с этим, — признал Вольфгарт, вновь ощущая горечь утраты. — Но его нет с нами, придется тебе довольствоваться моими советами. Как я тогда сказал тебе в Брокенвалше, тебе от меня никуда не деться.