— Алойзис! — крикнул он, отыскав взглядом сухопарого графа черузенов, который в этот момент ловко обезглавил прогнивший труп. — Нужна твоя помощь!
Граф черузенов услышал призыв императора и двинулся к Зигмару. Когда они встретились, оба тяжело дышали и были измазаны кровью, но, несмотря на окружавший их кошмар, широко ухмылялись, разгоряченные яростным боем.
— Ты ранен, — заметил Алойзис.
— Не сильно, — отвечал Зигмар, указывая молотом в направлении воина в бронзовом шлеме и черном плаще. — Вон там тот, кто объединяет мертвяков, он — источник их силы. Если его уничтожить, толпа рассыплется подобно пеплу.
Алойзис кивнул и с диким воплем бросился вниз по склону к повелителю мертвых. Зигмар следовал за ним, пробивая брешь в рядах мертвецов, торопясь за графом. Их снова окружили выходцы с того света, и на сей раз численный перевес был на их стороне.
Но вот клин всадников Кругара с грохотом копыт врезался сзади в ряды мертвецов, топча трупы и раскалывая кости. Длинные пики пронзали гнилые тела. Смрадное войско распалось. Кругар махал Утенсъярлом с такой скоростью, словно меч вообще ничего не весил. Клинок каждый раз надвое разрубал врага. Если бы воины Империи сражались с обычным смертным противником, враг бы уже дрогнул и побежал. Но мертвецы словно не замечали напавшего на них с тыла нового врага и продолжали сражаться, как и раньше.
Зигмар вместе с Алойзисом с боем прокладывали дорогу к воину в черном плаще, но с каждым шагом на их пути вставало все больше мертвяков. В ужасной пародии на исцеление срастались переломанные кости и проломленные черепа. Со всех сторон на Зигмара напирали ходячие трупы, тянулись к нему разложившимися руками.
— Зигмар! — крикнул Кругар. — Пригнись!
Зная о том, что нельзя пренебрегать поданной в бою командой, Зигмар нагнулся, и над ним сверкнул вертящийся серебристый предмет. Император выпрямился и быстрыми ударами молота сразил двух мертвецов. Взглянул вправо и влево в поисках новых противников. Никто не нападал. А почему, Зигмар понял только тогда, когда нашел взглядом их предводителя в черном плаще.
Умирала тварь, чья воля объединяла и наделяла силой страшное войско выходцев с того света.
Из груди монстра торчал меч Утенсъярл, который после великой победы в Мидденхейме омыли в Пламени Ульрика. Из мертвеца вырывались зловещие сполохи энергии, зеленый огонь струился из глаз, он еще силился удержать неминуемое разрушение. Тут к нему подскочил облаченный в доспехи воин и занес над костлявой шеей кавалерийскую саблю с узким лезвием. Клинок Алойзиса отыскал брешь над нагрудником мертвого воина и со всей силы обрушился на его шею.
Череп вместе с бронзовым шлемом, отделившись от тела, упал наземь и покатился вниз по склону холма. Из обезглавленного трупа взметнулся ввысь поток ледяной энергии, кости рассыпались, и по лесу пронесся призрачный злобный вопль.
Едва стихли отголоски жуткого крика, мертвое войско распалось. Недавно умершие попадали, как запойные пьяницы, а вставшие из могил воины-скелеты развалились, словно худо сделанные марионетки. Зигмар моргнул, когда рассеялся отвратительный полумрак и на смену сумраку, в котором они вели бой, пришел солнечный свет.
Император вдохнул полной грудью, чувствуя, как в легкие вливается чистый воздух, а не тот спертый и наполненный миазмами, которым приходилось дышать во время боя. Унберогены, черузены и талеутены удивленно взирали на то, как к земле возвращается жизненная сила. Победных криков было не слышно, ибо бились они просто во имя жизни.
Кругар подъехал к Зигмару, спешился и из груды ржавых доспехов и гнилого тряпья достал Утенсъярл.
Клинок сиял, словно новый, но граф все равно тщательно его осмотрел с двух сторон, чтобы убедиться, что на нем не осталось ни пятнышка мертвечины.
К ним подошел Алойзис.
— Как-то раз мои воины очень меня ругали, когда я метнул оружие в разгар боя, — вспомнил Зигмар.
— И правильно. Но я еще ни разу не промазал, — пожал плечами Кругар.
— Ты и раньше так делал? — поинтересовался Алойзис.
— Было дело, — признался Кругар. — Военачальнику не мешает иметь про запас один-два решающих трюка.
Алойзис кивнул и оглядел царящую в деревне мрачную разруху. Зигмар чувствовал боль своего графа как свою собственную. Здесь жили черузены, но ведь они тоже были народом Зигмара, народом Империи.
— Люди вернутся, — проговорил Зигмар. — Именно этого не дано понять тем, кто заключает договор с мертвыми.
— Надеюсь, что ты прав, мой господин, — сказал Алойзис. — Только боюсь, что скоро вера в это подвергнется серьезному испытанию.