— Что-то не пойму я вас, дети мои! Если б вы хоть в чем-то уподоблялись друг другу! Если бы Миклош, как и Янош, любил лапшу с творогом!.. И так же любил бы книги, как любит их Янош!
Что верно, то верно: Миклош не любил книги. Хотя нет, это не совсем так. Он не любил только те книги, по которым приходилось учиться в школе. Они всегда нагоняли на него тоску. И он не раз говорил:
— Какой мне смысл учить греческий язык? Его уже и сами греки толком не знают. Лучше я почитаю что-нибудь приключенческое.
И запоем читал все приключенческие романы, какие только попадались ему под руку. И при этом так вживался в образы героев прочитанных произведений, что представлял себя то Робинзоном Крузо, то Робин Гудом. А еще, бывало, воображение уносило его в южноамериканские прерии, где он скитался, скрываясь от племени людоедов.
Иногда он неожиданно вскакивал с места и восклицал:
— Отец, разреши мне отправиться куда-нибудь в дальние края, где происходят всякие приключения! Я бы охотнее сразился с диким медведем, чем учил математику на уроках господина Качински. Это так скучно!
Михай Касони в таких случаях хмурился и раздраженно бурчал:
— Экий ты несмышленыш! Пойми, то, что пишут в книжках, не всегда является истиной. Я хочу, чтобы ты запомнил: истина — только то, что говорил мой отец, который слышал это от своего отца, и это с давних времен было заповедью для каждого венгра. И я не устану повторять ее, пока ты не запомнишь: вне Венгрии нет жизни, а если и есть жизнь, то это не та жизнь. В этом изречении заключена отличительная черта венгерского характера. Кто истинный патриот, кто любит свою родину, тот не думает ни о чем, кроме как о ее благе. И если ты хочешь оставаться моим сыном, ты должен прилежно учиться, чтобы из тебя когда-нибудь получился достойный, образованный человек, на которого сможет рассчитывать родина.
Однако, несмотря ни на что, в отцовском сердце было столько нежности к нерадивому сыну, что Михай Касони никогда не ставил ему в пример младшего брата, дабы не задеть самолюбия старшего. Ведь Янош был поистине образцом для подражания. Благодаря своей дисциплинированности и успехам в учебе он очень скоро стал лучшим учеником в школе, на которого старались равняться однокашники, а учителя не могли нарадоваться и в конце каждого учебного года буквально заваливали всевозможными наградами.
— А ты не завидуешь своему младшему брату? — спросил как-то у Миклоша один из его приятелей.
— Ну вот еще! Пускай он мне завидует. У нас живет черный дрозд, который учит уроки вместо меня. Когда я прихожу домой, он встречает меня словами: «Имперфектум футурум»[2]. Глупая птица считает, что это означает «Добрый день!». Так какой смысл в этих знаниях?
Янош не был таким озорником и непоседой, как Миклош. Молчаливый и застенчивый, он оживлялся лишь в тех случаях, если надо было скрыть от отца какую-нибудь очередную проделку старшего брата. Случалось ему и брать вину на себя, как в тот раз, когда Миклош заездил буквально до хромоты любимую лошадь отца — серую в яблоках Банди, хотя ни для кого не было секретом, что сам он никогда не садился на лошадь.
Зато Миклош был лихим наездником, и его умению гарцевать на лошади мог бы позавидовать любой гусар. Управляющий имением Касони, седобородый дядюшка Мартонфалви, постоянно щеголявший в сапогах со шпорами, с нескрываемым самодовольством говорил:
— Это ведь я посадил Миклошку, когда ему было только шесть лет, на самого необъезженного жеребца. И Миклошка наловчился держаться на нем даже без седла. Вот как надо воспитывать всех венгерских детей!
Дядюшка Мартонфалви очень гордился успехами своего воспитанника, считая, что, если бы Миклоша исключили из всех школ страны, он бы ничего от этого не потерял. Ведь он уже освоил самую важную науку: пускать в галоп самую норовистую лошадь и делать на ее спине стойку на руках.
Когда над головой Миклоша после очередной проделки начинали сгущаться тучи, он каждый раз убегал от надвигавшейся грозы к дядюшке Мартонфалви, чей дом находился на краю села.
Так как Мартонфалви был уже настолько стар, что с трудом поднимал ноги и при ходьбе то и дело спотыкался, шаркая шпорами по земле, он, как правило, никуда не отлучался, а постоянно сидел на крыльце и попыхивал трубкой, выпуская в воздух колечки дыма.
Вот и в этот раз Миклош застал его на привычном месте.