Константин кивнул и взглянул на книгу: на черной обложке сверху было написано «История Семарглов», а под заголовком вращался большой огненный клубок. Глядя на него, Константин задумался, пытаясь представить, какой Семаргл на самом деле.
– Я читал ее много раз, – голос Хранителя отвлек Константина от его мыслей. – Родственная душа этот Семаргл… Мы с ним так похожи: оба обречены на вечное одиночество. Он у своей Золотой горы, а я в этом Синем лесу… – он помолчал, а потом добавил: – Хотя за долгие годы я научился жить один и даже получаю от этого некоторое удовольствие. К тому же, на кого же я оставлю свой лес? Кто-то ведь должен его охранять.
7
После происшествия с Лукасом обитатели дворца все свое свободное время проводили вместе в библиотеке у Аброна. Так им было легче избавиться от дурных мыслей и делать оптимистичные прогнозы относительно Константина, с которым они связывали все свои надежды. Правда, время шло, Константина все не было, и эти надежды таяли, как дым.
– Ну зачем Лукасу Турмалион? – в который раз вопрошала Ольгерта, удобно устроившись с книгой в руках на диване. – Кто надоумил его украсть? Селеста и Рипрок мертвы, – рассуждала она, уронив книгу на колени. – Ну куда он мог направиться с этим камнем?
Она говорила, а Борис и Аброн, не обращая на это внимание, продолжали заниматься своими делами. Библиотекарь, как всегда, возился с книгами, а Борис, сидя за столом, по очереди доставал занятные фигурки из шкатулки и крутил их перед собой. Двух статуэток не хватало: одна осталась у Лики, вторую забрал с собой Лукас. Глядя на пустую ячейку, Борис сожалел, что отдал ее вору. Впрочем, еще больше он сокрушался о другом: о своей наивности и горячем желании найти в Лукасе друга.
Пока Борис с завидной увлеченностью разглядывал фигурки, Аброн, сидя наверху на лестнице, наблюдал за ним. Иногда казалось, что библиотекарь хочет что-то сказать ему, но каждый раз он передумывал и поворачивался к своим полкам. Однако когда Борис выставил перед собой всех королей в один ряд, библиотекарь все же не выдержал и заговорил.
– Если нажать на корону, то фигурки оживут, – посоветовал он.
– Откуда ты знаешь? – удивился Борис, глядя на него снизу вверх.
– Я лично знавал того, кто все это сделал, – сообщил Аброн.
– Кукольника? – спросил Борис, библиотекарь кивнул. – Вот это да! А где он сейчас?
– Пропал, – грустно сказал Аброн.
– Как пропал? – опешил Борис.
– Так, исчез и все… Ходили слухи, что с Ромом, так звали Кукольника, и его женой Эльзой расправился Рипрок. Уж очень смешливый был этот Кукольник… Любил посмеяться над придворными… А вот Рипрок совсем не выносил над собой шуток.
– Ничего себе, – сказал Борис, припоминая забавную фигурку военачальника, которую захватил с собой Лукас.
– Рипрок любил сам лично расправляться с неугодными… Он буквально приходил от этого в экстаз, – продолжал Аброн. – А еще поговаривали, что Лукас не настоящий сын военачальника, а малыш Рома и Эльзы.
– А Лукас знал об этих слухах? – заинтересовался Борис.
– Ну что вы, ваше величество… Кто же станет рисковать своей головой? – ответил Аброн.
– Может, это все выдумки?
– Возможно, – согласился библиотекарь. – Только Лукас появился у Рипрока сразу, как только исчез Кукольник… А вот жены рядом с военачальником, насколько я знаю, никогда не замечалось.
– А зачем Лукас был ему нужен? – удивился Борис.
– Ну, кто же его разберет… – Аброн пожал плечами: он никогда не мог понять таких людей, как Рипрок. – А ты жми на корону, жми…
Борис вернулся к фигуркам и первым коснулся короля Орвина. К его удивлению Аброн оказался прав, король сдвинулся с места и зашагал по столу взад-вперед. Иногда он останавливался и четким голосом произносил одну и ту же фразу: «Я – король Альфарии, моя сила в мудрости». – Через какое-то время фигура Орвина застыла на месте, и Борис привел в движение короля Гордиона, от которого вскоре услышал: «Я – король Дарлии, моя сила в храбрости». – Потом подошла очередь Пергуса с его девизом: «Я король Лангалии, моя сила в доброте», – и Константина: «Я король Нурии, моя сила в честности». – Самым последним был Сигизмунд. Его слова: «Я король Гелии, моя сила во властолюбии», – прозвучали так угнетающе, что обитатели библиотеки на время замолчали.
– Смелый был этот твой Кукольник, – после долгой паузы сказал Борис.
– За это и поплатился своей жизнью, – с грустью произнес Аброн.
Сам он в открытую избегал критиковать важных при дворе персон и, видимо, именно по этой причине до сих пор оставался целым. Но сколько бы он ни учил осторожности своего друга Рома, он не слушал его и высказывался прямо, не взирая на лица. А в один прекрасный день Ром и его жена куда-то пропали, и у Аброна на этот счет были самые дурные предчувствия.