За окном Феликс увидел дворцовую площадь, наполовину заполненную людьми, которых с каждой минутой становилось все больше и больше. «Похоже, уже началась подготовка к помолвке короля», – подумал Феликс, наблюдая сверху, как марлинцы все прибывают и прибывают в крепость.
За спиной мальчика хлопнула дверь, и он отвлекся от своего занятия. Это вернулся Эдгар. Он был чем-то встревожен.
– Я все узнал, – сказал Эдгар. – Королю уже известно, что ты сбежал из тюрьмы, и тебя везде ищут…
– Эка новость! – усмехнулся Феликс. – А что Алиса?
– Она, судя по всему, здесь, во дворце, – неопределенно ответил Эдгар. – По крайней мере, так я понял из разговора с дядей…
– Правда? – обрадовался Феликс. – Да это же здорово! А где ее держат?
– Этого он точно не знает, – ответил Эдгар, – но, скорее всего, в подземелье. Где-то во дворце имеется такое. Правда, оно хорошо охраняется и туда без личного разрешения короля никому нет хода…
– Ну, это мы еще посмотрим! – самонадеянно заявил Феликс, в голове которого уже одна за другой рождались идеи, как спасти Алису.
– Мы с тобой уже вряд ли успеем что-то сделать, – разочаровал его синеглазый.
– Почему это? – не понял Феликс.
– По приказу короля все марлинцы с самого утра сгоняются в крепость, – стал объяснять Эдгар и махнул рукой в сторону окна. – Как ты думаешь, зачем? – Феликс пожал печами. – Король хочет объявить всем, что готов обменять Алису на сбежавшего преступника.
– Это на меня, что ли? – спросил Феликс.
– Да! Так вот, если кто-нибудь из марлинцев тебя выдаст, Алиса останется в живых, в противном случае она умрет… – ответил синеглазый и стал белым как полотно. – И казнь ее состоится уже сегодня. Дядя сказал, что она будет очень жестокой, – прошептал он и помолчал какое-то время. – Но я думаю, король больше рассчитывает не на марлинцев, а на тебя самого.
– Ты хочешь сказать, что я сам себя выдам? – дрогнувшим голосом спросил Феликс, и синеглазый кивнул. – Что же нам теперь делать?
– Уже поздно что-то придумывать, – с обреченным видом ответил Эдгар, – у нас совсем нет времени, – он перевел взгляд на окно, из-за которого раздавалась музыка, похожая на зов горна. – Ну вот, кажется, началось!
– Бежим на площадь! – крикнул Феликс и первым бросился к двери.
Ребята выскочили из комнаты и со всех ног помчались по длинным коридорам. От волнения Феликс совсем забыл о своем почтенном возрасте, который придал ему накануне Эдгар, но, к счастью, во дворце уже давно никого не было. Все придворные собрались на крыльце у его входа. Протиснувшись через узкую щель парадной двери, ребята оказались за их спинами, и через просветы между их платьями и мантиями увидели до отказа забитую людьми площадь. Чтобы лучше разглядеть происходящее, Феликс пробрался к самому краю крыльца и снова выглянул из-за придворных.
Теперь ему хорошо стало видно и самого короля на троне, и женщину с красными волосами возле него, и Рипрока с Пергусом за их спинами. «Это, должно быть, та самая Селеста», – подумал Феликс, с интересом разглядывая женщину. Затем его взгляд скользнул влево от нее, и в первом ряду придворных он заметил Лукаса с Мелиссой, которые о чем-то мило переговаривались друг с другом. «Словно голубки», – удивился Феликс и перевел глаза на компанию из трех болванов, державшуюся в стороне от всех остальных. Между ними мальчик обнаружил невысокую фигуру, с ног до головы закутанную в темный плащ. «Это Алиса!» – догадался он, хотя и не видел ее лица.
Пока Феликс смотрел на девочку, Сигизмунд начал говорить. Несмотря на большое скопление народа, на площади в это время стояла такая тишина, что Феликс хорошо слышал каждое его слово. Речь, конечно же, шла о нем, и мальчик невольно сжался за спинами придворных, стоявших впереди него. Король долго сыпал обвинения в адрес сбежавшего негодяя, а потом, наконец, перешел к главному.
– Так вот, – окинув взглядом притихшую площадь, сказал он, – если кто-то из вас укажет место, где скрывается преступник или он сам наберется смелости и выйдет сюда ко мне, я сохраню жизнь этой несчастной малышке… – король ткнул пальцем в сторону болванов и темного плаща. – Хотя она тоже, как его сообщница, заслуживает жестокого наказания, я добр и помилую это заблудшее дитя.
Сигизмунд закончил свою речь, и над площадью повисла гробовая тишина. Феликс взглянул на лица горожан, застывшие от ужаса, и снова перевел взгляд на короля. Сигизмунд свысока наблюдал за толпой, и на его лице читалось нетерпение.