Ещё ей сообщили, что шестьсот солдат-иврим из Гата пришли на службу к Давиду как раз в день начала восстания. Но что значат ещё шестьсот человек по сравнению с ополчением всех иврим!
Мааха увидела, как из дома Авшалома вышел, покачиваясь, Ахитофель Мудрейший. Ему подвели мула, но советник попросил осла. Значит, не торопится к себе в Гило. Странно. Она подошла к Мудрейшему, хотела извиниться за то, что не пришла на совет, но, посмотрев на его лицо, перепугалась. Она заставила себя улыбнуться, прикоснулась к его щеке и ласково спросила:
– Что с тобой, Ахитофель? Наверное, не приняли какой-нибудь твой совет? Стоит ли огорчаться! Весь народ пойдёт воевать за Авшалома. А кто с Давидом?
– С ним помазанье Божье! – выкрикнул советник. – А-а! Не понять вам всем, что случилось! – Он махнул рукой и потянул осла за узду. Но прежде, чем уехать, вернулся, со спины осла наклонился к Маахе и произнёс: – Знаешь, почему они сегодня приняли совет Хушая не гнаться за Давидом? Потому что Господь лишил их рассудка за то, что они взбунтовались против Его помазанника.
Он уехал. Потом прибыл отрок из Гило. Его привели к Маахе – теперь ей первой сообщали новости. Мальчик, заикаясь, рассказал, что Ахитофель Мудрейший, приехав домой, побеседовал с женой и детьми, ушёл на гумно и там… повесился.
Мааха подарила отроку кольцо и отправила обратно, велев молчать.
– Я сама всё расскажу королю Авшалому.
Но не рассказала. К чему! Со дня на день начнётся поход иврим за Иордан. Когда с Давидом будет покончено, тогда она и расскажет, что Ахитофель наложил на себя руки.
А сегодня… Сегодня её вечер. Сегодня в освещённом всеми доставленными из Хеврона факелами Офеле в честь нового короля состоится праздник, для которого главное зрелище посоветовал Ахитофель, но «изюминку» придумала она, Мааха, и как жаль, что среди зрителей не будет старого идиота – её мужа Давида!
Все жители, кто не ушёл с Давидом, собрались на площади в ожидании большого веселья. Объявили, что молодой король – вон, видите, на крыше его дома поставлена специальная палатка, – будет публично пользовать наложниц Давида. Многие не верили: не посмеет! Но всё оказалось правдой. И раскинули Авшалому шатёр на кровле, и вошёл Авшалом к наложницам отца своего пред глазами всего Израиля.
Когда Авшалом спустился с крыши, друзья надели на него венок из орхидей и пронесли в носилках вокруг площади. Горожане с хохотом приветствовали его и только, когда уже заполночь расходились по домам, до людей дошёл смысл этого представления: теперь все они «повязаны». Давид никогда не простит им того, что они видели его унижение.
На следующий день мужчины, оставшиеся в городе, вступили в отряды, отправившиеся в погоню за Давидом.
Король узнал о решении своих врагов подождать с погоней, пока Авшалом не соберёт всех иврим. Оставленная Давидом цепочка верных людей сработала: Хушай передал сообщение коэнам Цадоку и Эвьятару, те со служанкой – своим сыновьям, Ахимаацу и Йонатану, прятавшимся у колодца Эйн-Рогел, а эти дождались темноты и добежали до окрестностей Бахурима, где затаился Давид, и рассказали ему, что на военном совете в доме Авшалома сказал Ахитофель Авшалому:
– Позволь, я отберу двенадцать тысяч человек и встану, и пойду в погоню за Давидом в эту же ночь. Я нападу на него, пока он утомлён и слаб, и поражу его страхом. Весь его народ разбежится, и я убью короля одного. Тогда остальные возвратятся, и наступит мир.
И понравилось это слово Авшалому и старейшинам. И сказал Авшалом:
– А теперь прошу позвать Хушая Хаарки, послушаем, что он скажет.
И пришёл Хушай, и сказал ему Авшалом:
– Вот что сказал Ахитофель. Сделать ли нам по слову его? Если нет, то скажи ты.
И ответил Хушай Авшалому:
– Не хорош совет Ахитофеля на этот раз. Ты-то знаешь отца своего и его людей. Храбры они и свирепы, как медведица, лишившаяся детей. Отец твой – человек мужественный, он и его люди не пошли сейчас спать, а скрываются в какой-нибудь пещере. И будет так: многие падут уже в начале сражения, а другие, услышав об этом, скажут: «Поразили людей Авшалома!» И тогда и храбрец с сердцем льва падёт духом, ибо весь Израиль знает, что отец твой храбр, и мужественны люди его.
Поэтому я советую собрать к тебе всех иврим от Дана до Беэр-Шевы во множестве, как морской песок, и сам ты поведёшь нас в сражение. Тогда мы пойдём на него, где бы он ни находился, и нападём на него, как падает роса на землю, и не оставим в живых ни одного из людей, которые с ним. Если же он укроется в городе, то все израилиты обнесут этот город верёвками, и стащим мы его в долину, так что не останется ни единого камешка.
И сказал Авшалом:
– Совет Хушая лучше, чем совет Ахитофеля.
И сказал Хушай Цадоку и Эвьятару:
– То-то и то-то советовал Ахитофель, а то-то и то-то советовал я. А теперь пошлите скорее сказать Давиду так: не ночуй этой ночью на равнине в пустыне, а поскорее переправься через Иордан.
И встал Давид и все люди его, и перешли они Иордан, так что до рассвета не осталось ни одного, кто не переправился бы через Иордан.
Я записываю событие за событием, чтобы они связались потом в единый рассказ. Припомнить, что за чем следует, мне всегда трудно.
Такого никогда не было в нашем народе: чтобы наследник-сын поднял меч на короля-отца! Я помечу дату для потомков: «Это случилось на двадцать шестом году правления Давида» и продолжу рассказ в назидание им.
…Если бы перед выходом из Города Давида мы заполнили все свободные места на повозках не бурдюками с водой, а нашим скарбом, нам не удалось бы двигаться без остановок. Давид с небольшим отрядом воинов шёл отдельно от обоза и войска, останавливаясь для жертвоприношений и снова догоняя своих людей. Я делал записи о встречах короля на пути в изгнание. Вот они.
Нам попался раб покойного короля Шауля, перешедший к его внуку – хромому Мериву. Я знал, что этот раб когда-то принял веру иврим и взял себе имя Йосеф, но обидевшись на Шауля, вернулся к своей общине хивви и снова стал Цивой. Два осла везли за ним повозку, нагруженную продуктами. Мне показалось, что этот Цива не ожидал встречи с королём, но, попавшись на глаза Давиду, проявил всю свою изворотливость.
– Смотрите, кто ведёт нам ослов! – заорал Иоав бен-Цруя, подзывая пальцем перепуганного раба.
Тот подошёл, и мы обнаружили на повозке: 200 хлебов и 100 связок изюма, 100 связок смокв и мех вина.
И сказал король Циве:
– Что это у тебя?
И ответил Цива:
– Ездовые ослы для королевского дома, хлеб и фрукты в пищу отрокам и вино для ослабевших.
И спросил король:
– А где же господин твой?
И ответил Цива королю:
– Он остался в Городе Давида, потому что решил, что теперь возвратится к нему королевство деда его.
И сказал король Циве:
– Тебе отойдёт всё, что у него.
И сказал Цива, кланяясь:
– Да обрету я милость короля моего!
Ни Давид, никто из нас не могли тогда предположить, какую ложь о Мериве, внуке Шауля, мы слышим. И поверили рабу.
А вот другая встреча. Когда пришёл Давид в Бахурим, оттуда вышел человек из рода Шауля по имени Шима бен-Гейра. Он швырял камни в Давида и его людей и говорил так:
– Убирайся! Убирайся вон, убийца! Обратил Господь против тебя всю кровь дома Шауля, вместо которого ты стал королём. И передал Господь королевство Авшалому, сыну твоему. А ты в беде, потому что ты – убийца!