А еще Люциус умел объяснять Хану важные вещи, не осуждая юношу. Казалось, он знал все и в отличие от матери Хана мог ответить на любой вопрос, не читая нотации.
Хижина на склоне пустовала, как и сарай с перегонным аппаратом. Но Хан сообразил, где искать старика. Он увидел Люциуса у ручья – тот ловил рыбу. Фроусли занимался этим практически круглый год ежедневно. Рыбалка была поводом, чтобы сидеть и дремать на берегу или прикладываться к бутылке, которую Люциус повсюду носил с собой. Пастушья собака с жесткой шерстью по кличке Пес разлеглась у хозяина в ногах.
Как только Хан подошел к устью ручья, Люциус дернулся, бросил удочку, обернулся и поднял руки, будто защищаясь. Его лицо было бледным и напуганным, а затуманенные глаза под жесткими, как проволока, бровями, широко распахнулись.
– Кто здесь? – спросил Люциус.
Рукава обвивались вокруг его тощих рук. Как и всегда, он был одет в не сочетающиеся между собой поношенные вещи племени и рыночное тряпье; но такие вопросы, его, конечно, не волновали.
– Привет, Люциус! – поздоровался парень. – Это я – Хан!
Пес поднял голову и приветственно залаял, а затем снова наклонил морду и принялся лапами отгонять мух.
Отшельник опустил руки, хотя все еще выглядел настороженным.
– Парень! – он всегда называл Хана именно так. – Нельзя подкрадываться к людям!
Юноша закатил глаза и подошел к Люциусу. Все вели себя странно последнее время. Он присел на корточки и аккуратно дотронулся до плеча отшельника. Слепой вздрогнул от испуга.
– Как ловится? – спросил Хан.
Ему начинало надоедать поведение Люциуса.
Старик прищурил слезящиеся голубые глаза, обдумывая ответ на сложный вопрос, после чего потянулся и похлопал по боку плетеной корзины.
– Целых четыре! Пока что.
– Это на продажу? – уточнил Алистер. – На рынке мне неплохо за них заплатят.
Люциус на мгновение задумался.
– Нетушки. Сам скушаю.
Хан уселся, облокотившись спиной о ствол дерева, и вытянул ноги в штанах, которые ему дала Ива.
– Может, хочешь что-нибудь к рыбе? – спросил он у Люциуса. – У меня есть сушеные перцы и тамронские пряности.
Люциус прыснул.
– Прекрасно обойдусь рыбой, парень.
– Нужно что-нибудь отправить в Феллсмарч? – поинтересовался Хан.
Старик кивнул.
– Вон там, у собачьей цепи.
Сделка состоялась. Алистер смотрел на валуны, вздымавшиеся над поверхностью воды. Люциус почему-то до сих пор казался взволнованным. Он постоянно мотал головой, будто пытался уловить какой-то запах или горный ветерок.
– Твои браслеты на тебе, парень? – неожиданно спросил он.
– А как ты думаешь? – проворчал Хан.
Разве могло быть иначе?
Люциус схватил руку Хана и оттянул вверх рукав его рубахи. Пальцы слепого забегали по серебряным браслетам, словно Люциус разбирал на ощупь древние руны.
В конце концов отшельник хмыкнул и отпустил Хана, но продолжал что-то бубнить себе под нос.
– Что с тобой? – удивился юноша и одернул рукав.
– Я чую запах чародейской магии, – ответил старик в характерной для него невнятной манере.
Юноша подумал про амулет, который лежал в его суме, но решил, что Люциус не мог о нем узнать.
– Что тебе известно о магии?
– Мне? – Фроусли почесал нос указательным пальцем. – Почти ничего и слишком много.
Хан сделал новую попытку.
– А о чародеях?
Несколько мгновений Люциус сидел, не шевелясь.
– Почему ты спрашиваешь?
Алистер изумленно уставился на отшельника. В основном взрослые имели привычку отвечать вопросом на вопрос, но не Люциус.
Хан молчал, а старик вдруг вцепился в его плечо.
– Почему ты спрашиваешь, парень? – настойчиво повторил Люциус.
– Да так… Успокойся, – ответил Хан, и старик убрал руку. – Мы с Танцующим наткнулись на трех заклинателей в горах, – продолжил он и почесал затылок.
И Хан рассказал Люциусу обо всем.
– Байяр, значит, – нахмурился старик и нащупал удочку. – О кровавые, кровавые кости Теи…
Люциус родился на горе с названием Тея. Те края были духовной родиной легендарной королевы Фелла – Теи. Старик всегда припоминал ее имя, когда ругался, хотя большинство местных использовало в таких случаях имя Ханалеи. Однажды Алистер спросил Люциуса, почему он поступает подобным образом, и тот объяснил, что не стоит бросаться направо и налево столь сильным именем, как «Ханалея».
– Ты его знаешь? – осведомился Хан.