Спохватилась и обругала себя. Что придирается к человеку? Лучше б было, если бы потащил в постель? Сама первая послала куда подальше. Поэтому дышим спокойно и принимаем все как есть. Просто, как истинный король, Филип никуда не торопиться, а хочет все сделать красиво и правильно.
«Ну-ну. Убеждай себя и дальше, - прозвучал в голове ехидный голосок ведьмочки, - думаешь, прям в любви объяснится, и кольцо на пальчик наденет?»
Признаться честно, надеялась. Но здравый смысл подсказывал, что даже теоретически невероятно.
Вон Катя с Андреем сбежали, за ними и Макс с Мишель. И судя по взглядам, эти парочки явно не гулять по пляжу будут всю ночь.
Словно отвечая на ее мысли, Фил предложил погулять. Что и требовалось доказать. Оксана и Кир согласились. И вроде тоже не собираются сегодня заканчивать вечер, кувыркаясь в постели, но между ними прям искрит. Их прикосновения, взгляды – все пропитано страстью и, если не любовью, то как минимум пылкой влюбленностью. Еще и приправлено легким алкогольным опьянением.
Искоса глянула на Фила. Серьезен. Слишком. Хмурится озабоченно. Но ее руку не выпускает из своей. Нет, пусть влюбленные побудут наедине. Их объятья уже слишком интимны, а руки Одинцова слишком бессовестны.
Маша постаралась незаметно отстать от них. А потом. Убедившись, что ее услышат, сказала:
- Все, мне нужно посидеть. Ноги дальше идти отказываются.
Поскольку они с Оксаной давно разулись и шли по воде, заставив и парней повторить за ними, то шлепнулась прямо на влажный песок. Ничего, высохнет потом. Море теплое. Не первый раз.
- Машунь, ты чего? Простудишься… мокро же…
- Харпер, издеваешься? Температура все 30°С. Какой простудишься? Дай отдохнуть.
Фил присел на корточки рядом.
- Зачем зовёшь меня по фамилии? – спросил он, все еще хмурясь. Пожала плечиком. Так легче. Поддевая его и называя по фамилии, Маша пыталась сбросить с себя оцепенение, в которое периодически впадала от его близости. Их переплетённые пальцы, нежный голос рядом, и вообще его присутствие вводили в ступор своей невероятностью. Хотелось кричать от восторга, бесконечно целоваться, отдаться полностью тому безумному возбуждению, что бурлит внутри. Но страхи, комплексы и предрассудки заставляют сдерживаться. Поэтому снимает напряжение шутками да подколками.
Волна очередной раз захлестнула ноги и прошлась чуть выше, зацепив край платья.
- Солнце мое, а давай ты все же встанешь. Они ушли, нет необходимости задерживаться таким образом.
Надо же, какой догадливый!
- А может ножки и правда устали?
Фил думал не долго. Сунул ей в руки свои туфли и подхватил на руки.
- Давно бы сказала.
Они опять брели по краю воды, но теперь в противоположную сторону. А Маша кайфовала в его руках. Какое невероятное блаженство. Пусть он даже не предпринимает никаких попыток соблазнения.
Через некоторое время мужчина обнаружил на пляже приличную беседку, и они забрели в нее.
- Устал? – он в ответ только хмыкнул. А Маша на волне эйфории, что появилась от близости его тела сделала очередную глупость… наверное… Перебралась к нему на колени, оседлав сверху. Фил как-то судорожно вздохнул от ее действия. Руки нежно придержали за спину.
- Солнце, не уверен, что это удобное положение.
- Да? А по мне очень удобно. Особенно для того, что я собираюсь сделать…
Девушка коснулась губами его приподнятого подбородка. В темноте плохо видно, зато слышно идеально. Его сбившееся дыхание. Маша осмелела – он не так спокоен, как кажется. Мысль опьяняла. Хотелось доказательств.
- Машенька, милая, девочка моя, ты не понимаешь, что творишь. Я ведь не железный, Рыжик мой храбрый.
Храброй он ее назвал наверное за то, что начали делать в конец расшалившиеся руки. А именно расстёгивать пуговки рубашки. А губы сами ринулись целовать вновь открытое пространство. В ответ ладони мужчины спустились вдоль спины в самый низ, обхватывая ее прелести. Глухой стон, но Маша не понимает, кому он принадлежит.
- Маша, Машенька, остановись… ты смерти моей хочешь, солнышко?
Солнышко остановилось, а его пальцы и не думали – забрались под шелковистую ткань трусиков и поглаживают. Пульс зашкаливает. Твердость в самом эпицентре возбуждения сводит с ума. Сильные руки вжимают ее в себя, а губы впиваются в изогнутую шейку. Все взрывается ярким фейерверком. Тело сводит сладостной судорогой. Стон, но теперь понятно, что это ее голос. Дышит часто, поверхностно, тело сотрясает крупная дрожь.
Фил сжимает ее до боли. Успокаивающее поглаживает. Но сам дышит не намного реже.