Интерком ответил ему молчанием. Все на «Звезде удачи» понимали, что ожидает в момент Перехода в гипер бортинженера, лишенного защиты стабкапсулы. Сначала он сойдет с ума, а потом умрет короткой, но мучительной смертью носителя метки. У него нет спасительного дельта-гена, и его мозг, как говорят космики, «спечется». Зато остальные уцелеют. Если их не расстреляют до того, как генераторы Шварцшильда свернут пространство в непроницаемый кокон. Если из дестабилизированного реактора не вырвется плазма. Если Аннун будет к ним милостива.
Тишину нарушила сирена радиационной тревоги.
— Рапорт! — крикнул Эктор.
— Подрыв торпеды с термоядерной боевой частью по левому борту, — выпалил связист. — Дистанция около трех тысяч километров. Высокая плотность ионизирующего излучения. Радиационная защита пока держит.
— Превышение нормы на 300 микроренген в час, — внес свою лепту медик. — Скверно, но терпимо.
Сирена умолкла.
— Крепко они за нас взялись, — буркнул Эктор. — Надо понимать, не хотят с нами прощаться. В общем, я думаю, всем все ясно. Инженер, сколько тебе нужно на подготовку?
Он прикинул про себя:
— Пять минут максимум, капитан.
— Принято. Экипаж, пять минут до финального обратного отсчета. Связисту и медику занять капсулы. Персоналу на мостике надеть скафандры. Навигатору занять место второго пилота и приготовить системы к отключению энергии по команде. Последним на очереди вырубаем блок раннего предупреждения. Управление кораблем остается на мне. Всем рапортовать по готовности.
Из интеркома донеслось разноголосое «есть» и «принято».
— Да, и еще, — капитан прочистил горло. — Связисту проверить и включить третью капсулу. Медику приготовить реанимационный модуль для приема пациента.
Инженер благодарно улыбнулся и беззвучно прошептал: «Спасибо, капитан». В истории межзвездных полетов не было случая, когда удалось спасти человека без дельта-гена, оказавшегося вне капсулы в момент гиперперехода. Но слова Эктора все равно дарили хоть какое-то успокоение.
Теперь надо было работать. С трудом переставляя ноги, он подошел к центральной секции управления. Разблокировал ее личным паролем и выдвинул стойку подсистем реактора. В ней было десятка три черных прямоугольных коробочек — графеновые квантовые процессоры, неизвестно почему называющиеся на жаргоне техников «платами». Древняя надежная технология. Большинство плат подмигивали красными диодами — их отключили во время вирусной атаки.
Напрягая память — он все-таки не был настоящим дипломированным бортинженером, парень грубо выдернул из слотов две платы, отвечавших за безопасность и ограничение доступа к базовым настройкам. На военном корабле за такое могли, например, расстрелять, а на торговом — отправить прогуляться за борт без скафандра.
Стойка скользнула на место. Инженер доковылял до панели управления реактором — она теперь вся мигала тревожными огоньками — и ввел цепочку команд разблокировки. Сигналы тревоги погасли, машина как бы сообщала человеку, что она умывает руки и все происходящее теперь на его совести.
— Бортинженер — капитану, — сказал он в интерком. — Полная готовность.
Остальные члены экипажа подтвердили по очереди, что тоже готовы. Дольше всех возился навигатор. Сначала у него что-то там не ладилось в скафандре. Потом корабельная система регенерации воздуха не желала принимать команду на отключение. Капитан в сердцах обложил его на рычащем диалекте своей родной планеты, после чего дело пошло на лад.
— Навигатор готов, — проходивший сквозь динамики скафандра голос двоился и дрожал в интеркоме.
— Инженер?
— Бортинженер на связи, капитан.
— Спрашиваю последний раз: ты уверен?
В животе образовалась неприятная пустота. Такая же, он помнил, появлялась у него всякий раз, когда пьяный Утер, громко ругаясь, искал его в доме, чтобы кулаком поучить жизни.
— Уверен, капитан, — твердо сказал он.
— Тогда будь готов перевести реактор в экстремальную фазу с началом обратного отсчета. Нам нужен пик мощности за тридцать секунд до включения генераторов искривления в маршевый режим.
— Понял вас, капитан. Пик мощности за тридцать секунд. Будет сделано.
Наверное, прошло еще несколько бесконечно долгих минут, заполненных фоновым шумом в динамике интеркома, когда Эктор Кинир, наконец, произнес.
— Экипаж, начинаю обратный отсчет перед Переходом. Изолировать капсулы. Снизить энергопотребление. Реактор — на полную. Триста секунд!