Так было и в этот летний день. «Морской дьявол», распустив парус, несся по бурным волнам Дорсальского моря. Погода, казалось, была готова меняться каждый час, яркое солнце то и дело закрывали черные тучи, так что людей охватывали то жар, то холод, как это всегда бывает в открытом море. Более молодые и менее опытные моряки стояли бы, вцепившись в леера и распрощавшись с надеждой удержать в себе завтрак, но команде «Морского дьявола» море было домом родным, и она без труда брала препятствия, притопывая косолапыми ногами.
И настроение моряков было в этот чудный денек куда лучше обычного, потому что их родина, любимый Эриадор, вновь свободна. Подгоняемый армией повстанцев, ударным маршем прошедших до самого Принстауна, король Эйвона Гринспэрроу вынужден был выпустить Эриадор из своей железной хватки, вернув его земли народу. Старый чародей Бринд Амор, уроженец Эриадора, был коронован в Кэр Макдональде в начале лета. Нельзя сказать, конечно, что жизнь рыбаков из залива Колтуин от этого особо изменилась, — не считая, разумеется, того, что им больше не приходилось выплачивать грабительские налоги отвратительным циклопам. Обитателям суровых земель северного Эриадора никогда на самом деле не доводилось ощутить на собственной шкуре всю полноту тиранической власти Гринспэрроу, и разве что одному из пятидесяти жителей побережья случалось хоть раз в жизни побывать дальше северных границ полей Эрадоха.
Лишь народ южного Эриадора, живший у подножия величественного горного хребта Айрон Кросс, в полной мере ощутил значительные изменения в повседневной жизни, но дело было совсем не в этом. Эриадор скинул оковы, и радостный клич свободы и независимости эхом прокатился по всей земле, от Айрон Кросса до Глен Олбин, от сосновых лесов на северо-востоке до источенных морем скал залива Колтуин, достиг он и трех северных островов: Марвиса, Кейрита и величественного Бедвидрина. Простая надежда, эта наиболее важная составляющая счастья, пришла в дикие земли, воплощенная в короле, которого мало кому севернее Просеки Макдональда приходилось видеть, а также в ожившей легенде, называемой Алой Тенью.
Когда весть о свободе достигла залива, весь флот вышел в море; моряки пели и плясали на палубах, словно они и вправду ожидали, что воды наполнятся рыбой, а дорсальские киты обратятся в бегство, едва завидев флаги старого Эриадора, словно ярость штормов уменьшится, а сама природа склонится перед новым королем.
Надежда — прекрасная штука, и потому команде «Морского дьявола» казалось, что их судно подпрыгивает немножко выше и режет темные воды чуть быстрее обычного.
Рано утром Шамус Макконрой заметил первого кита, черный плавник которого, выше человеческого роста, взрезал воду едва ли в пятидесяти футах по правому борту. Восемь морских волков встретили его с привычной беспечностью, осыпав насмешками, проклятьями и градом бутылок из-под виски, а когда плавник скрылся под водой, удаляясь от судна, они бросили ему вслед несколько одобрительных восклицаний и тут же забыли о ките. Наименее опытные из них провели на море как минимум тридцать лет, и их страх перед чудовищными китами давно пропал. Они прекрасно изучили опасных животных и знали, когда можно позволить себе насмешки, а когда следует развернуться и бежать, когда нужно вывалить за борт всю наловленную рыбу в качестве отвлекающего средства, а когда браться за длинные остроги.
Вскоре после того, как последние признаки земли скрылись из вида, Аран Тумз, оставив утреннее солнце за правым плечом, направил «Морского дьявола» на юго-восток, к проливу между побережьем Эриадора и Пятью Стражами, линией островков, больше похожих на простые скалы. Тумз намеревался провести в плавании добрую часть недели, преодолев за это время сотни миль. Он предполагал пройти на север от Колонси, самого большого и северного из Пяти Стражей, а затем вернуться в залив. Вода там была холоднее, и старый капитан знал, что именно это привлекает туда огромные стаи макрели и трески. Впрочем, остальные рыбаки флота Колтуина знали об этом не хуже, но не многие обладали отвагой команды «Морского дьявола» или могли поладить с опасным и вероломным морем так же хорошо, как Аран Тумз.
Тумз сохранял заданный курс в течение трех дней, пока впереди не появились вершины отвесных гор острова Колонси. Затем он начал неторопливый, долгий поворот по дуге в сто восемьдесят градусов, направляя судно к северо-западу. За его спиной яростно работали, не менее яростно пили и орали от восторга семь членов его команды, вытягивая сети, полные рыбы: прекрасной, сверкающей, пахучей, барахтающейся трески и макрели и даже блюзов, отвратительных маленьких хищников. Эти твари только и делали, что плавали и кусались, плавали и кусались, никогда не останавливаясь и не прекращая поглощать невезучих рыб, которым случалось угодить к ним в пасть. Шамус Макконрой работал на страховочном кофель-нагеле, топча головы блюзов, пока полные зубов пасти не прекращали свою безостановочную работу. Один из хищников цапнул его за лодыжку — укус почувствовался даже сквозь толстую кожу сапога, и Макконрой ответил тем, что поднял десятифунтовую рыбину за хвост и приложил ее об леер, под смех и одобрительные возгласы остальной команды.