– Ваши люди будут устроены наилучшим образом, – отец услужливо пододвинул дракону блюдо с гусем, потому что Рихард потянулся за второй гусиной ногой. – Повара уже готовят праздничный ужин, вам понравится…
– Мне уже нравится! – объявил Рихард, откусывая мясо крепкими белыми зубами. – Отличный гусь. И отлично приготовлен. А почему принц и его милая жёнушка ничего не едят? – он вытер рот ладонью и изобразил улыбку – как оскалился.
– В наших краях не принято есть до начала молитвы, – ответила я, и за столом мгновенно стало тихо. – Хоть мы и королевской крови, но не настолько горды, чтобы ставить свою волю выше воли небес. Я прочту молитву, с вашего позволения, отец.
– Д-да, – одними губами ответил он, а я чинно склонила голову и сложила ладони.
Хильдика тотчас повторила мой жест, и было похоже, что сейчас она будет обращаться к небесам с особенным пылом.
Помедлив, отец тоже сложил руки, приготовившись молиться, и граф Лессио, и маркиз Денито, а следом за ними – остальные вельможи и господа. Дракон Тюнвиль оторвался от созерцания морской глади, посмотрел на сидевших за столом, и чуть заметно усмехнулся.
Вскоре король Рихард остался один, не готовый к молитве. Держа обглоданную гусиную кость, он обвёл взглядом всех присутствующих и хмыкнул:
– Да у вас тут настоящий монастырь, а не королевский двор.
– У нас здесь королевский двор, а не посиделки в таверне, – ответила я и начала читать молитву – не слишком громко, но чётко, благодаря небеса за пищу, которая была нам послана этим днём.
Рихард покривился, но на второй фразе положил кость и с отвращением переплёл пальцы. Больше для вида, конечно же, потому что вид у него был совсем не молитвенный.
Закончив благодарение, я первым делом подала блюдо с хлебом Хильдике, чтобы она взяла кусочек. Потом предложила ей закуски и фрукты. Всё это время Рихард наблюдал за нами, сверкая тёмными глазами из-под густых бровей.
– Как вы балуете жену, – сказал он, и Хильдика задрожала так, что уронила вилку. – Она у вас наряжена, словно языческий идол, и вы везде водите её с собой.
– Муж и жена неразлучны перед небесами, – сдержанно ответила я, накладывая себе овощей, пожаренных на открытом огне, запеченную с сыром лепёшку и оливок. – И это обязанность мужа – одаривать жену золотом и развлекать.
– Жену балуете, а сестру держите взаперти, – теперь, когда все ели, король Рихард развалился в кресле и вертел в руке веточку петрушки. – Почему такая несправедливость?
За столом опять замерли. Граф Лессио очень некстати решил отпить из кубка, и громко сглотнул в тишине, чуть не подавившись вином. Вилки и ножи повисли в воздухе, и мне стало досадно, что мои люди – такие жалкие трусы. Я невозмутимо отломила кусочек лепёшки и отправила в рот, а прожевав ответила:
– Сестру полагается держать в строгости. Чтобы потом её баловал муж.
– Целомудрие и скромность – украшение девицы, – вполголоса сказал отец.
– Я уже готов баловать это сокровище, – заявил Рихард, бросил смятую веточку на стол и положил руки на подлокотники кресла, показывая, кто тут хозяин положения. – Поэтому отменяю затворничество принцессы Аранчии.
– Милорд, ваше предложение – честь для нашей семьи… – забормотал отец.
– Вы не можете отдавать таких приказов, ваше величество, – сказала я тем же тоном, что до этого читала молитву, и крепко откусила оливку.
Отец замолчал и втянул голову в плечи, а король Рихард прищурился обманчиво-ласково и произнёс:
– Почему это, позвольте спросить?
– Потому что вы ей не муж, – ответила я, забирая ещё оливок с общего блюда. – И вряд ли им станете.
– Сын… – дрожащим голосом начал отец, но Рихард остановил его, только лишь пошевелив указательным пальцем.
– Я так не устраиваю вас в качестве зятя, принц? – поинтересовался король драконов.
– Не устраиваете, – подтвердила я.
Слугам полагалось разбавить вино в моём бокале водой, но на них словно ступор напал, и мне пришлось самой долить в бокал охлажденной родниковой воды.
– Чем же именно не устраиваю? – Рихард наблюдал, как я пью, а я нарочно пила не торопясь, чтобы он подольше подождал.
– Чем? – переспросила я, отставив бокал и аккуратно промокнув губы белоснежной салфеткой.
Такие салфетки, между прочим, лежали возле каждого столового прибора, но король предпочёл этого не заметить. Зачем салфетка, если небеса дали нам ладони – прекрасную замену салфеткам.