— Ты молод, — обратился он к Дагуру, — и я прощу тебе все твои дерзости. Но советую тебе проспаться к утру хорошенько, потому что если завтра я застану эту клоунаду, то ноги моей здесь больше не будет. И поверь, ты не захочешь войны со мной, Дагур… Невменяемый*.
Вслед за вождём племени Хулиганов удалилась и вся его свита. Стоик практически физически ощущал, как буравит его взглядом молодой ярл, но он был опытный и взрослый муж, в отличие от Дагура, поэтому знал, что тот попсихует и успокоится: не захочет лишиться такого союзника — а ронять своё достоинство Обширный не собирался.
Едва за вождём Хулиганов закрылась дверь, как взгляды викингов-берсерков обратились к Дагуру. Тот скрипнул зубами и махнул раздражённо рукой.
— Ну, чего все застыли? Сегодня праздник — так веселитесь! — он подал знак прислуге, чтобы всем подлили в кубки вина, и пир продолжился. Но сам он больше к питью не притронулся.
***
Утром Дагур явился в покои, отведённые гостям. С него слетела вся спесь, и хотя он всё ещё пытался сохранить былое величие и не пресмыкаться перед старшим вождём, тем не менее Стоик почувствовал, что владеет ситуацией.
Во время неформального визита двум вождям удалось обсудить все прежние соглашения, которые остались неизменными. А вот по поводу брачного договора… Стоик не знал, с какой стороны зайти. Иккинг сидел мрачнее тучи, наблюдая за отцом.
После обеда, не менее роскошного, чем вчерашний пир, гости приглашались на Арену Берсерков для ритуального представления с викингами и драконами. Иккинг напрягся ещё больше. Он прекрасно знал об этом этом ритуале. Согласно ему, на Арене показательно убивался дракон. Иногда это было быстро, иногда мучительно долго и больно. Для дракона. Но викинги обожали эти зрелища. Олух, который подвергался атакам с большей регулярностью, чем Берсерк, изобиловал схваченными драконами для подобного. Но на счастье Иккинга ритуал проводился только в присутствии высоких гостей, которых во время зимы не наблюдалось на Олухе. Мирное соглашение между племенами подписывалось кровью убитого животного.
Раньше Иккинг смотрел на это спокойно. Ему это казалось совершенно нормальным и естественным. Он ведь вырос среди викингов, которые всю свою жизнь борются с драконами. Но теперь… теперь, когда он знал правду о крылатых ящерах, юноша не мог избавиться от подкатившего приступа тошноты.
— Папа, а так ли необходимо убивать дракона, чтобы заключить этот договор? — спросил Иккинг как бы между делом, когда они вместе со Стоиком прогуливались по деревне Берсерков на обычном во время визитов смотре.
— Это традиция, сын, — просто ответил Стоик. — Хотя кровь дракона не нужна, на пергаменте мы ставим свои печати племени, а уж кровь… это так, дань первому заключённому между нами договору. Согласно легенде, моему предку удалось победить дракона в жестокой схватке, но только с помощью вождя Берсерков. Тогда они поняли, что вместе наши племена сильнее. Но на поле боя, кроме крови убитого дракона, нечем было скрепить клятвы верности. Так и пошла эта традиция, которая не нарушается уже вторую сотню лет.
— Вот видишь, — уцепился Иккинг за возможность, — это всё пережитки прошлого. Но мы ведь живём в другом мире. Так зачем нам сохранять закостенелые обычаи, лучше придумаем свои.
— Что такое, малыш-Иккинг, боишься вида крови? — насмешливо спросил Дагур. Как вождь он сопровождал своих гостей. Он шёл слегка позади вместе со своей сестрой, но не мог не обратить внимания на столько необычный разговор.
— Н-нет, — несколько неуверенно ответил Иккинг. — Но ведь это правда седая древность. Разве ты, как новый вождь племени Берсерков, не хочешь ввести свои собственные традиции и обычаи, которым все будут следовать на протяжении следующих поколений?
Глаза Дагура загорелись. Иккинг видел, что попал в точку. Молодой вождь жаждал стать великим, мечтал о почитании. Но прошло всего несколько мгновений, и Дагур качнул головой.
— Нет, мой юный друг, если я буду так неуважительно относиться к обычаям наших предков, то за кого меня примут? И будут ли соблюдать те традиции, что я введу в обычай? Скорее всего на них так же наплюют после моей смерти. Ведь только своим примером я могу подать людям знак, как должно себя вести по отношению к нашим обычаям. Верно, сестра?
— Да, брат, — согласилась Хедер, бросив слегка насмешливый взгляд на «жениха».
Иккинг невольно прикусил язык. Дагур всегда выглядел немного психопатом, но голова у него соображала хорошо. А от взгляда Хедер у парня непроизвольно краснели щёки. Он был дружен только с одной девушкой, да и с той пришлось долго выстраивать отношения. А эта его «невеста» то ли совсем не стеснялась их неоднозначного статуса, то ли не придавала этому значения.
Осмотр деревни продолжался. Стоик невольно отмечал, что смена вождя не особо сказалась на устройстве быта. Разве что муштра воинов была несколько жёстче, чем при Освальде Разлюбезном. Дагур шёл рядом с могучим ярлом Хулиганов. Иккинг и Хедер оказались чуть поодаль. Они молча шли рядом. Парень погрузился в свои невесёлые мысли о будущей церемонии с участием дракона.
— Почему тебе не хочется убивать дракона? — раздался вдруг мягкий голос. Иккинг вздрогнул от неожиданности и посмотрел на Хедер.
— Ты о чём?
— О церемонии, конечно, Иккинг Кровожадный Карасик Третий, — улыбнулась Хедер, медленно выговаривая длинное имя парня.
— Меня никто так не называет, — заметил юноша.
— Примеряю фамилию, вдруг мне не подойдёт?
Иккинг немного оторопел, но сверкнувший в глазах девушки игривый огонек заставил его включиться в затеянную ей игру.
— И как по твоему? Звучит? Хедер Кровожадный Карасик.
Девушка рассмеялась.
— Чудно, — заливалась она, и Иккинг не удержался и подхватил её смех.
Эта внезапная вспышка веселья обоих немного расслабила. Теперь вся ситуация с договором о браке казалась им не больше, чем шуткой.
— Так почему ты не хочешь убивать дракона? — повторила свой вопрос Хедер.
— Потому что это неоправданная жестокость.
— Хм… неоправданная? — Хедер шла молча какое-то время. — Знаешь, Иккинг, что со мной было? Где я пропадала долгие годы? Почему была вдали от своей семьи? И почему вернулась одна? Я ведь единственная, кто выжил.
Иккинг медленно кивнул, внимательно глядя на девушку. С её лица тут же сошло всё веселье. Она стала очень серьёзна, между бровей залегла складка.
— Мы с матерью и отрядом лучших воинов плыли погостить к родичам моей мамы. Плавание длилось несколько дней, хотя тогда мне казалось, что мы в море чуть ли не месяц, когда на нас напал дракон. Я была ещё очень мала, я плохо помню, с чего всё началось, — глаза девушки застекленели, когда она вспоминала события того дня. — Я только запомнила, как кричали вдруг люди на борту корабля, все бегали… я звала свою мать, но нигде не могла её найти. А потом из воды вынырнуло чудище. Оно разбрызгивало повсюду столпы воды. Но это было бы ещё ничего, если бы вода не была настолько горячей, что люди сварились заживо… — она помолчала, стараясь совладать с захватившими её чувствами. — Мне повезло, Иккинг, я была маленькая и успела спрятаться… Но я осталась совсем одна. Мне было так страшно! Мой корабль дрейфовал несколько недель, пока меня не подобрали какие-то рыбаки. Так у меня появилась приёмная семья, в которой я прожила десять лет, пока меня не разыскал брат. Я поклялась, Иккинг, что от меня не будет пощады ни одному дракону.
— Но это скорее всего случайность. Ваши люди могли раздразнить его… — забормотал Иккинг, пытаясь найти оправдание. По описанию он сразу понял, что речь идёт о Кипятильнике. Этот дракон живёт только в воде. То, что случилось с Хедер, её мамой и теми воинами — ужасно. Но Иккинг верил… нет, теперь он точно это знал, что драконы не нападают без причины. Люди или потревожили его, или задели кладку с яйцами, или проявили агрессию… Но все мысли вылетели у Иккинга из головы, едва он заметил строгий взгляд зелёных глаз.