Наутро вся деревня снова всполошилась, когда не обнаружила драконов по клеткам. На Совете племени стоял шум и гам. Стоик сидел в кресле вождя, подперев рукой щёку. Ему в общем-то не было никакого дела до того, что драконов больше не стало. Хель с ними. Улетели и улетели. Хотя некоторые викинги, обладающие не столь затуманенным разумом, например, старший Йоргенсон, пытались воззвать к рассудку Стоика. Слюнявый пытался объяснить своему товарищу, что драконы улетели не сами, а кто-то их освободил, ведь не было никаких следов взлома. Надо найти нарушителя. Отпускать драконов на волю — опасно. Те могут начать мстить, могут остаться на Олухе, расплодиться и всё начнётся по новой.
Но Стоику было плевать, кто это сделал. Его и месть уже не волновала. Он потерял единственного наследника, любимого сына, смысл его жизни. Как до этого потерял жену. Одному Одину известно, как вождю удалось пережить одно горе, а теперь на его голову обрушилось и новое. «Я, никак, проклят богами. За что только? Где я ошибся?»
Астрид стояла возле входа в Большой Зал. Она смотрела в пол и крутила в руках свой топор, проверяя пальцами остроту его заточки. С тоской она думала, что одного из лучших кузнецов больше нет на острове, а второй — скоро сопьётся. Её саму тоже больше ничто не держало на Олухе. Но куда податься, она не знала. В любом случае, до совершеннолетия придётся ещё подождать. А там, она может, уплывёт с торговцами в путешествие. Или пойдёт наёмником. Может, даже уплывёт на большую землю.
***
И время на Олухе потекло размеренно и спокойно. Викинги совсем расслабились, так что даже стали скучать по хорошей драке. Племена между собой не воевали, наслаждаясь миром и покоем. Общий враг куда-то делся. Даже те редкие драконы, которых раньше видели в отдалении на безлюдных островах, куда-то подевались.
Племя Хулиганов постепенно забывало о гибели будущего наследника. Каждый занимался своим делом. Йоргенсоны — военным ремеслом, Торстоны — шалостями на пару с изучением врачевания, Ингерманы — составлением библиотеки, Хофферсоны — обучением юных воинов. Вся деревня воспряла, окрепла, строились новые дома. Теперь, когда угроза ежемесячных нападений не висела над племенем, заключались новые браки и рождалось больше детей.
Астрид сама не заметила, как прошел год с момента «гибели» Иккинга. Боль поутихла, трансформировавшись в стойкое желание покинуть Олух по достижении совершеннолетия. Родители, правда, не одобряли, но Астрид никого слушать не собиралась. Когда мама заикнулась о замужестве, юная Хофферсон заявила прямо, что сбежит и ей все равно, кто и что скажет.
В годовщину получения последнего письма от Иккинга Астрид, влекомая неясной тоской, побрела в овраг, где всё началось и всё закончилось. Снова всплывали в голове образы, как будто это было вчера. День подходил к концу, и солнце уже лизнуло по верхушкам деревьев, удлиннив их тени.
Астрид воскрешала в голове события прошлого. Минул всего год, а как будто — вечность. Трава, снег, листья — всё закрыло следы присутствия здесь драконов. Хофферсон смотрела на спокойную гладь озера, представляя, как Беззубик вылавливает из него форель. Она обошла кругом всё это место, заглянула в небольшую пещерку, где приходил в себя Иккинг после битвы с Королевой драконов. Погладила рукой валун, на котором они иногда сидели, разговаривая. Прошёл целый год — а как будто всё было только вчера.
Стремительно темнело, и Астрид уже собиралась идти назад в деревню, как вдруг ей послышался странный шум, похожий на взмах крыльев ночной птицы, только намного более громкий. Она подняла глаза к чернеющему небу, отбрасывающему последние алые блики заката. И на его фоне девушка ясно рассмотрела силуэт с широкими распахнутыми крыльями.
Дракон тяжело опустился перед ней возле пруда, глядя на неё зелёными глазами. Астрид отступила на шаг, инстинктивно вытягивая руки вперёд в защитном жесте.
— Б-беззубик?.. — неуверенно спросила она.
Дракон мотнул головой, и вдруг на её глазах его тело начало меняться: голова уменьшилась и покрылась отросшими рыжевато-каштановыми волосами, лапы превратились в ноги и руки, чёрная чешуя исчезла, обнажив бледную веснушчатую кожу. Последними исчезли огромные крылья, оставив два красных шрама на лопатках. Человек стоял перед ней на четвереньках, тяжело дыша и, видимо, приходя в себя. Его голова была низко опущена, волосы скрывали лицо.
Астрид рукой прикрыла рот, сдерживая крик, который рвался наружу из самой глубины её души.
На неё посмотрели когда-то родные глаза.
— Здравствуй, Астрид, — голос стал ниже и мужественнее, но это был его голос.
— Иккинг…
========== Глава 16. Объединение ==========
Первый месяц после обращения прошёл у Иккинга в привыкании к собственному новому телу. Теперь ему нравились новые запахи, вроде сырой рыбы, а старые потеряли всякое очарование — вроде человеческого жилья и очага. Глаза стали лучше видеть, особенно в темноте, не зря же он был теперь Ночной Фурией. Иккинг учился спать прямо на земле или свесившись с ветки головой вниз. Сначала жутко кружилась голова, но он быстро привык. Он мог часами сидеть и рассматривать свои новые ноги и длинные когти, растопыривая их и сжимая. Иногда Иккинг замирал, прислушиваясь к работе сердца или пытаясь пошевелить только одним ухом, опустить все отростки или раскрыть их веером.
Проще всего оказалось привыкнуть к полётам. Не без помощи Эльдюра, правда. Зелёное Чудовище, вволю насмотревшись на то, как Беззубик пытается научить новоявленного дракона держать равновесие, не выдержал мучений, подхватил Иккинга когтистыми лапами и сбросил его со скалы над морем. Беззубик завопил в ужасе и ринулся за другом, но способ Эльдюра «захочет жить — взлетит» сработал на ура. Иккинг расправил крылья прямо у кромки воды и плавно заскользил вдоль моря. Потом он потянулся мордой вверх и начал делать широкие взмахи крыльями, поднимаясь всё выше и выше. Снова ринулся камнем вниз, сложив крылья по бокам. Спустя ещё какое-то время он уже выполнял все те элементы, которым учил Беззубика совсем не так давно.
— Ну, видишь, — сказал Эльдюр Фурии. — А твоими методами он бы ещё с луну ничему бы не научился.
Беззубик огрызнулся на зелёного дракона и поспешил к Иккингу.
— Твоё счастье, что он остался жив. Чуть не угробил нашего Короля!
— Ой, да ладно. Ты только посмотри на него. Он прирождённый дракон, — отмахнулся Эльдюр, не без гордости глядя на Фурию, которая всего несколько дней назад была довольно хрупким двуногим.
Тут Беззубик спорить не стал, Иккинг действительно быстро осваивал своё тело и новую жизнь. Он мог летать часами, ел за троих, спал беспробудно и вообще, выглядел вполне себе обычным здоровым молодым драконом. Что так и было.
Миновало двадцать восемь дней, снова настало новолуние, и Иккинг пережил мучительную трансформацию в человеческое тело. Это случилось на рассвете, когда он спал, перекинув хвост через массивную ветвь ели. И проснулся он лишь оттого, что ему вдруг стало холодно, когда чешуя сменилась на тонкую человеческую кожу. Иккинг открыл глаза и понял, что он всё ещё висит вниз головой на хвосте, который вот-вот исчезнет.
— Беззубик! — завопил он в ужасе. — Беззу-у-убик!..
Фурия поймала его уже возле земли. Худое юношеское тело соскользнуло с его спины, опускаясь в траву. Он дрожал от холода и корчился от боли, свернувшись калачиком.
— О Тор… — выдохнул Иккинг, когда болезненные спазмы смены конечностей прошли.
— Как ты?
— Ужасно… и странно. И холодно, — Иккинг поёжился.
— Ты забыл, да? — с волнением спросил Беззубик.
— Да, — честно признался Иккинг. — Это ведь каждое новолуние будет случаться?
— Ровно на один день и ночь. Так говорила Сигрун.
— И как это у меня из головы вылетело? Братец, подбрось до хижины, а? А то как-то неуютно нагишом.
— Странные вы, люди. Садись.
Иккинг устроился на спине Беззубика, прижимаясь к нему, чтобы не мёрзнуть. Он чувствовал, как сильно саднило на лопатках, там, где росли крылья всего, наверно, час назад.