— Ну что ж, давай попробуем.
Эльдюр сверкнул хитро своими глазищами в сторону Фурии и взмыл в небо. Беззубик не зря волновался, Чудовище основательно повеселилось, выписывая неимоверные петли в воздухе. Он то резко нырял вниз к воде, то поднимался вертикально вверх. Скорость была, безусловно не та, что у Беззубика. Но порывистые движения Эльдюра, его внезапные смены направления и полная непредсказуемость доставили массу хлопот всаднику. Если с Беззубиком Иккинг хоть как-то контролировал ситуацию, то тут он был полностью во власти дракона. Финальным аккордом стало воспламенение и сброс наездника в небольшой ручей неподалёку от озера. Двое драконов, которых отправил Беззубик вместе с Чудовищем, ничего не могли сделать, не задев человека на шее Эльдюра.
Иккингу повезло, что он не сгорел заживо и что Беззубик, с ужасом и закипавшим гневом наблюдавший за этой сценой с земли, успел прибежать к ручью. Первым делом он бросился к Иккингу, вытаскивая его из холодной воды, укрывая крыльями, чтобы согреть. Конечно, он потом три шкуры спустил с задиристого Эльдюра. Чудовище чувствовало себя вольготнее, чем другие драконы, явно ощущая себя следующим в их стайной иерархии после человека и его Фурии, и всё же время от времени любил взбрыкнуть. Но несмотря на этот эпизод, молодой викинг время от времени осёдлывал и зелёного дракона, который, убедившись, что человек сильнее, чем кажется, окончательно принял его лидерство.
Ближе к весне в стае Иккинга насчитывалось более тысячи драконов. Юноша этого не знал, если быть честным, он давно сбился со счёта. Когда он приходил в Овраг, где по-прежнему жило несколько десятков драконов из числа первых поселившихся, он чувствовал себя дома намного больше, чем в деревне. Многие жители стали подмечать его странное поведение: он всё меньше показывался среди соплеменников, в кузнице проводил ровно столько времени, сколько надо для минимальной работы, и всё чаще убегал в лес. Иккинг плохо спал из-за своей двойной жизни, ему было с каждым днём всё сложнее скрываться, но он старался изо всех сил играть свою роль.
Особенно тяжело оказалось таиться от одноклассников. Они теперь считали Иккинга своим закадычным другом и в прямом смысле слова не давали ему проходу. И если Сморкала и близнецы просто хотели вместе развлекаться, а Рыбьеног любил беседовать с сыном вождя, то Астрид была подозрительна. Юноше так и хотелось напрямую спросить её, в чём причина этого вечного недовольства его персоной. Несколько раз Иккинг сталкивался с юной воительницей в лесу, когда бежал в свой Овраг. И это его беспокоило. Она могла пойти за ним. Правда всё равно вряд ли бы смогла выследить: лучше Иккинга в лесу не ориентировался никто из племени, ну может, охотники, но они ходили обычно своими тропами, которые не пересекались с его. Но кто знает… Нельзя упускать из виду такую вероятность.
Так прошла на Олухе зима. Холодная и суровая. Хулиганы пережили её, несмотря на налёты, впрочем, как переживали и многие другие зимы. Они и не подозревали, какая сила сосредоточилась вокруг их острова, и что эта сила напрямую влияет на то, как легко им стало в последнее время отбиваться от диких драконов.
========== Глава 3. Переворот ==========
Морозный в вышине воздух привычно колол щёки. Иккинг не обращал на это ровным счётом никакого внимания. Наступала весна. И хотя до цветения трав было ещё очень далеко, но солнце всё чаще показывалось из-за плотной завесы облаков. А юноша имел великолепную возможность прорваться сквозь пушистую пелену и оказаться так высоко, что лучи небесного светила будут греть замёрзшие руки, крепко державшие луку седла, лицо будет покрываться румянцем. Немного отросшие волосы развевал северный ветер, становившийся с каждым днём чуть теплее. Это было почти незаметно, но Иккинг знал, что и оглянуться он не успеет, а уже направление потоков сменится, и придёт долгожданное лето. А пока он ловил лучи солнца, взлетев выше облаков.
Иккинг прикрыл глаза и подставил лицо яркому свету. Луну назад ему исполнилось шестнадцать, он стал выше, сильнее. Иногда юноше казалось, что он за прошедшие полгода так изменился, что этого нельзя не заметить, однако в племени, казалось, на это никто не обратил внимания. Все дети растут. И для многих молодых юношей и девушек настал тот самый переломный момент, когда они оставляют позади забавы детства и вливаются во взрослую жизнь племени.
Сейчас на губах Иккинга играла счастливая улыбка. Не существовало ничего в этом мире: только он и бесконечно прекрасное небо. Юноша слышал, как бьются на ветру крылья Беззубика, улавливал в отдалении шум крыльев и других драконов. Сколько их с ними сегодня было? Десять? Двадцать? Он не знал точно, но всё больше драконов сопровождало его в этих прогулках по небу. За полгода Иккинг так привык к ним, сроднился, считал своими друзьями и семьёй. И сейчас, чувствуя свободу от своей человеческой жизни, он старался не думать о племени, отце и Школе.
Всё было очень сложно. Иккинг всё больше прорастал в драконью стаю. Отдалялся от людей. Хотя процесс этот был очень болезненным. Чем больше юный викинг узнавал драконов, тем меньше ему хотелось оставаться среди людей. Драконы были во много раз честнее, с ними было во много раз проще. Теперь идея помирить две противоборствующие стороны не казалась ему такой уж привлекательной. Люди часто были жестоки без причины — драконы никогда. Люди предавали друг друга, драконы так не поступали, у них было сильно развито чувство благородства. Разве достойны люди стоять возле этих прекрасных созданий? Достойны жить с ними бок о бок? Да и если посмотреть правде в глаза, то разве он один, пусть и с целой стаей, сможет что-то делать?
И всё же было кое-что, из-за чего сердце билось сильнее, и это был не полёт на драконе, а первая любовь. Она не выбирает, не ищет, не требует, она просто приходит, не спрашивая разрешения, ослепляя, забирая волю и даря невообразимое счастье или столь же глубокое горе.
Иккинг вздохнул и открыл глаза. Его любовь к новому, к драконам, к жизни, ко всему, что расширяет границы, была велика, он родился с ней. Но это было совсем не то, когда он видел синие глаза одной юной особы. Пусть она не отвечала ему взаимностью. Пусть она по-прежнему игнорировала его или злилась. Хотя лучше, когда злилась, тогда она обращала на него внимание. Иккинг никому не говорил о том, что он чувствовал. Разве что Беззубику в минуты, когда они оставались вдвоём, подальше от остальных драконов. Фурия не понимала ни слова, но чувствовала тоску в сердце друга, и драконье сердце сжималось точно так же по несбыточным мечтам о собственной семье и паре. Как и у многих других членов их стаи, которые были лишены этой возможности из-за власти Королевы.
Вдруг Иккинг почувствовал, как напрягся под его ногами Беззубик.
— Братец? — Иккинг положил ладонь на лоб дракона: так ему было проще понимать друга. Недавно Иккинг открыл этот новый способ общения. Правда, работал он только с Беззубиком. Он не давал стопроцентного взаимопонимания, но так Иккинг чувствовал настроение друга и лучше понимал те звуки, что издавало горло крылатого друга.
Фурия принюхалась, слегка опустилась в облака, и Иккинг увидел драконов. Не своих, чужих драконов. И все они летели куда-то, держа в когтях или пастях овец, яков, корзины с рыбой. Взгляды ящеров были остекленевшими, и всадник почувствовал, что и Беззубик теперь словно поддался чему-то новому, какому-то чувству. Фурия потянула носом воздух, его зрачки едва не превратились в щёлочки, он направился вслед за пролетавшими мимо драконами. Иккинг пытался дозваться до Беззубика, но тот лишь однажды отреагировал, отгоняя их «свиту» из своих собратьев, отправляя их домой, на Олух, и дальше летел вместе с драконами, несшими добычу.
Вскоре они оказались возле большого каменистого острова, на котором почти ничего не росло, а в самом центре его располагать огромная гора. Беззубик влетел внутрь пещеры, служившей входом, и нёсся, огибая бесконечные коридоры, камни, выступы. Иккинг давно перестал пытаться понять, куда тащит его друг, видимо, в центр горы. Он вёл себя тихо, чтобы на него не обратили внимания другие драконы. Всаднику казалось, что прошла уже целая вечность в бесконечных тёмных коридорах, а они всё летели. Иккинг заметил, что все остальные драконы тоже направляются в центр горы.