— Здесь, — я стукнул себя по груди. — У него было только одно сердце, да и то отдано многолюдной семье.
— Решено, — подтвердила мать. — Отдадим тебя после школы на факультет журналистики. Так и быть, беги. Тебя, наверное, ребята ждут, — отпустила меня она.
Я чмокнул ее в щеку и унесся на быстрых парусах к Вальке.
Увы! Напрасно гремели литавры и полыхала медь. Валька лежал больной.
— Утром два пакета холодного молока из погреба выдул, — хрипло сказал он.
— Жадность никого до добра не доводила, — уныло проворчал я. — Придется мне одному.
— Не вздумай, — встрепенулся Валька. — Вдвоем нашли, вдвоем и пойдем. Отвечай потом за тебя.
— Я осторожно.
— Ни шагу, — обиделся он. — Иначе я на тебе крест поставлю.
— Учти, крест только попы ставят на тех, кто дьяволом одержим, — просветил я его.
— Ты и одержим дьяволом, — слабо рассмеялся он.
— Ладно, не пойду, — успокоил я. — Тебе вредно волноваться.
— А ты не волнуй, — примирительно произнес он. — Ты мне температуру сбивай, а не наращивай.
— Побольше молчи в тряпочку, тебе говорить нельзя. — Я подоткнул ему одеяло и посидел возле него, пока он не заснул.
Тихо пришел слепой дед.
— Если вы мне его не поставите на ноги дня за два, я вам этого не прощу, — грозным шепотом сказал я деду.
— Простишь. — Он безошибочно дернул меня за чуб.
Конечно, прощу. Я такой.
Глава 6
Угроза
На обратном пути меня окликнул из окна Сашка:
— Зайди.
Раньше у него мне бывать не приходилось. Неплохо он устроился — позавидовать можно. Стереофонический магнитофон с колонками и тюнером, приемник, проигрыватель, застекленные полки с дисками. На стенах огромные фотографии ансамблей «Ху», «Битлз», «Роллинг Стоунз», «Абба» — очевидно, дядькиной работы.
Сашка был не один в своем вигваме — угловой комнатке. В кресле восседал Король со стереонаушниками и притоптывал в такт только ему слышной музыки носком башмака. Сашка выключил проигрыватель, и Король снял наушники.
— Отличная вещь. А, это ты?.. — увидал он меня.
— Присаживайся, — Сашка показал мне на тахту. — Разговор есть.
Я сел:
— Продолжайте ваши показания.
Король поморщился, а Сашка небрежно сказал:
— Федотыч сегодня приглашает. Сбор у часовни в 12.00 ночи.
— Я не пойду, — откинулся я на подушку.
— Как? — оторопел Сашка.
— Чего я там не видел? Опять чаи гонять? Передайте, что я завязал. — Мне теперь и впрямь там было делать нечего. Все, что надо, мы уже разведали с Валькой.
— Рискуешь, — протянул Сашка. — На неприятность нарываешься.
— Например? — спросил я.
— Например, расскажет твоему отцу, чем ты на толкучке занимаешься, — помолчав, ответил Сашка.
— Не станет, — возразил я.
— Почему?
— Ясно же почему, — ответил за меня Король. — Тогда ему придется и про себя рассказать. Не городи чепуху! — Он встал и пересел ко мне. — Ты же меня подводишь: я за тебя поручился.
Я пожал плечами:
— Болтать не собираюсь. А хозяин мне, как вам, не нужен. Ну а деньги могу вернуть, хоть я их и сам заработал. Пусть пользуется. Не люблю, когда меня за нос водят.
— Мы с ним сегодня же поговорим, — смешался Король.
— Не сегодня, а завтра. Новый день с двенадцати ночи начинается, — поправил я его. — И, честно говоря, надоело. Каникулы кончаются, пора за труды праведные.
— Струсил? — воскликнул Сашка.
— Хотя бы… Вон, наткнулись же однажды на Юрика. Не хватало еще своих родителей там встретить или кого-нибудь из учителей! — прикинулся я трусом. — Я с этим решил покончить, что и вам, мои дорогие, советую от всей широкой души.
— Трус, — повторил Сашка и напал на Короля: — Все ты… Привел! Я тебя предупреждал, отговаривал.
Король высокомерно поглядел на него:
— Если у тебя есть фонтан, заткни его, дай отдохнуть и фонтану. Про Кузьму Пруткова слышал?
— Не-а…
— Оно и видно. Не выступай, ты не на сцене, а мы не в зале. Не хочет он — не надо. Сказал же Ленька, что не проболтается. И я ему верю.
— Верю всякому зверю, — пробормотал, стушевавшись, Сашка.
— Вы тут выясняйте отношения, а я пошел. Гудбайте, камрадос! — И я направился к двери. На пороге обернулся и с чувством произнес: — Больше всего на свете он любил независимость и поэтому уехал на Таити, где женился на толстой полинезийке, заболел слоновой болезнью и умер. После этого критики признали его гением.
— Кого? — опешил Сашка. Он никак не мог привыкнуть к моим выступлениям.