IX
Когда война кончилась, выяснилось, что создать единое арабское государство далеко не так легко, как казалось Лоуренсу и Фейсалу.
Как известно, в мае 1916 года между Россией, Англией и Францией состоялось соглашение о разделе азиатской Турции. Россия должна была получить Эрзерум, Трапезунд, Ван и Битлис; Франция и Англия делили между собой сферы влияния в Сирии и Месопотамии (так называемый договор Сайкса—Пико). Несколько позднее по Сен-Жан-Мориенскому соглашению кое-что в Малой Азии было обещано и Италии.
Соглашения составляли «дипломатическую тайну» — в довольно условном смысле этого понятия. Лоуренс утверждает, например, что о договоре Сайкса—Пико ничего не знал сам британский верховный комиссар в Египте, руководивший переговорами с Хусейном и Фейсалом. Может быть, в самом деле не знал. А может быть, не считал необходимым делиться своими сведениями с Лоуренсом. Как бы то ни было, договор этот совершенно не согласовался с теми обещаниями, которые были даны арабам верховным комиссаром.
После Октябрьской революции большевики опубликовали секретные договоры, найденные ими в русском министерстве иностранных дел. Опубликовали поспешно, беспорядочно и безграмотно. Они во всех этих документах тогда почти не разбирались, да им было и не до Сайкса— Пико... Однако за них разобрались другие. Немцы скоро довели до сведения арабских вождей, каковы планы союзников насчет Хусейнова царства.
Арабы пришли в ярость. Лоуренс был привлечен к ответу. Он и сам был поражен — для разведочной службы этот человек слишком наивен. По словам биографа (очевидно, исходящим от Лоуренса), честь ему предписывала немедленно распустить по домам всех своих солдат. В этом позволительно усомниться; но, во всяком случае, поступил Лоуренс совсем не так, как ему якобы предписывала честь. Он объявил арабам, что переданные через него обещания британского кабинета отменяют договор Сайкса—Пико. Заявление было во всех отношениях смелое — Лоуренс невозмутимо отменил договоры, под которыми значилась подпись и его, и чужого правительства. Но арабы не были ни тонкими юристами, ни глубокими политиками. Партизанская война продолжалась.
Макиавеллизм? Вот что отнюдь не свойственно Лоуренсу. Скажу больше: настоящего макиавеллизма не было и в действиях союзных правительств. Надо вспомнить обстановку того времени. Человек, висящий над пропастью, обещает за помощь больше того, что может дать, гораздо больше того, что дать хочет. Это своего рода «коня, коня, полцарства за коня!». Рассудительный человек со стороны укоризненно спросит, как можно давать за лошадь полцарства. Но это будет глупый вопрос.
Союзники (как и немцы) щедро сыпали в ту пору обещаниями, из которых одни были совершенно невыполнимы, а другие противоречили одно другому. Сошлюсь на авторитет большого знатока предмета. Новейший американский исследователь, профессор Чарльз Сеймур, ближайший участник Парижской конференции 1919 года, в своей работе «Secret Treaties and Open Covenants»[7] прямо говорит, что договоры о разделе азиатской Турции были и неясны, и противоречивы. Обещания, данные грекам, противоречили обещаниям, данным итальянцам. Договор Сайкса—Пико не согласовался с тем, что англичане посулили Хусейну. Сен-Жан-Мориенский договор был заключен без согласия России и т.д. Впоследствии, добавим, выяснилось, что не сговорились между собой толком даже Франция и Англия.
То же самое относится и к другому событию, вызвавшему большое волнение у арабов, — к декларации Бальфура, обещавшей евреям Палестину. Анекдотическая история этого полуанекдотического документа еще не написана. Лорд Бальфур говорил одному русскому политическому деятелю, что подписал историческую декларацию из-за легенды, которую слышал в детстве: мир погибнет в тот день, когда в Иерусалиме восстановится еврейская власть, — «мне так надоел мир, что я, право, не прочь посмотреть на его гибель...» Шутка характерна для автора «Defence of Philosophic Doubt»[8]. Правда, шутливые слова престарелого государственного деятеля были сказаны после прекрасного завтрака; да и политика Foreign Office, конечно, не определялась шутками лорда Бальфура. Однако без преувеличения можно сказать, что знаменитая декларация была далеко не свободна от юмора. Весьма серьезный английский исследователь говорит, что она составлена в выражениях, «по необходимости неопределенных» («perhaps necessarily vague»), — как известно, уже лет 15 продолжается спор о том, что именно было обещано сионистам: настоящий «национальный дом» или же только духовный (упомянутый исследователь утверждает, что духовный). Никакого макиавеллизма, повторяю, не было. Но за поддержку еврейских финансовых кругов в Америке стоило обещать полцарства, вдобавок чужого. Государственные деятели нашего времени часто становятся макиавелли-поневоле.