— Знаете, я скучала по Вам.
Низенькая женщина рассмеялась.
— Я немного привязалась к вам двоим. Вот почему я вернулась, когда Хантер попросил.
Во сне или нет, этот комментарий показался Эсми странным.
— Хантер попросил Вас быть здесь?
Мисс Перл улыбнулась.
— Твой мужчина может быть очень убедительным, когда ему надо.
Мой мужчина, подумала Эсми, и дрожь от удовольствия пробежала по телу. Они еще не объявляли ничего официально, но именно так Эсми и чувствовала.
— Это да, — сказала Эсми, смотря на него. Только тогда она заметила, что буквально все стоящие вокруг тележки с печеньем, смотрели на нее. Все перестали разговаривать, и наблюдали за тем, как Эсми и Хантер едят печенье. Ей показалось, словно она стоит на сцене.
Напротив нее, Хантер откусил кусочек от печенья и напел с закрытым ртом.
— Знаешь, только одну вещь на свете я хочу получить больше, чем рецепт этого печенья.
Эсми проигнорировала следящую за ними фантазийную толпу, и скептически приподняла бровь.
— Да? И что же?
Из пространства между печеньем и салфеткой, Хантер достал кольцо.
Эсми застыла, широко разинув рот, перемещая взгляд с кольца на Хантера, затем снова на кольцо и снова на Хантера, который уже стоял на одном колене.
Не может быть.
Поскольку это происходило во сне, все это было восхитительно, но Эсми все еще не знала, что делать.
— Эсми Тэйлор, я люблю тебя всю мою жизнь, — сказал Хантер, протягивая ей кольцо, — сделаешь ли ты нашу пару официальной, согласившись выйти за меня?
Мир вокруг нее замер, все ждали ответа. Она не дала его сразу же. Она просто стояла там, упиваясь моментом.
— Эз? — спросил Хантер, после нескольких секунд тишины.
— Тшшш, — сказала она, поднимая руку, — пытаюсь запомнить все. Лучший. Сон. В моей жизни.
Выражение на лице Хантера сменилось с напряженного на заинтригованное.
— Ты думаешь это сон?
Она указала на небо и кивнула.
— Солнце светит, Хантер. 26 градусов. Когда такое еще случалось в апреле?
Затем она оглянулась на людей, стоящих вокруг нее.
— И половину этих людей я не видела более десяти лет. С чего бы им быть здесь, если это не сон?
— Они здесь, потому что я их пригласил, — сказал Хантер, — все, кого ты здесь видишь, те люди, которые пытались уговорить меня встречаться с тобой давным-давно. Эти люди верили в нас задолго до нас самих. Поэтому я пригласил их, чтобы они официально увидели нас вместе… если ты скажешь «да».
Эсми с раскрытым ртом, разглядывала толпу уже свежим взглядом.
Она знала не кое-кого из толпы, она знала их всех.
Все еще застыв на месте, Эсми посмотрела на небо.
— Ладно, в это я поверю, но вот в погоду точно нет.
— Такое продлится около часа, потом тебе понадобится пальто, которое ты оставила в фургоне, — сказала мисс Перл. Женщина с печеньем могла предсказывать погоду в Сан-Франциско. Самое странное, что Эсми поверила ей без промедлений.
Эсми моргнула, посмотрела на Хантера, который все еще стоял на одном колене.
— Значит это не сон?
Он взял ее за руку.
— Если это так, то твой ответ поменяется?
— Нет, — без промедления ответила она, — я вся твоя, Хантер. Во сне или нет, это кольцо будет на моем пальце. Когда ты наденешь его, ты встанешь и поцелуешь меня так, словно никто не смотрит, хотя я больше, чем уверена, что видела здесь мою первую учительницу.
Приветственные радостные возгласы раздались в толпе на ее ответ, а мгновением позже мисс Перл забрала печенье. Хантер стоял на одном колене все то время, пока надевал кольцо на палец на левой руке. В тот момент, когда кольцо оказалось на месте, он встал — и поцеловал так, словно их действительно никто не видел.
Радостные крики вокруг них стали громче.
Этот поцелуй убедил Эсми в реальности происходившего. Что-то может быть воспроизведено во сне, что-то нет. Она на самом деле целовала настоящего Хантера, поэтому ей пришлось заставить себя отстраниться от него, чтобы посмотреть на собравшихся.
Она увидела множество плакатов, которые держали люди, окружавшие их. Море различных красок, словно Эсми была на концерте или политическом митинге. На плакате родителей было написано: «Давно пора!», на постере Грэйс: «Я знала это с первого дня нашего знакомства». На плакате Стейси: «Не буду лгать: я хотела его для себя, но он всегда был твой». На плакате младшего брата: «ОДОБРЕН БРАТОМ».