Чтобы был подотчетным приятелем, когда я достигаю цели.
Чтобы был мил с моими друзьями — не кардинально — но по искреннему добрым.
Чтобы не говорил о груди других женщин, если они упоминают их в разговоре и спрашивают твоего мнения.
Чтобы ставил свой телефон на беззвучный, когда мы вместе.
Чтобы мы проводили время вдвоем… чтобы никакие дела не могли нас разлучить. Только мы. Прильнув друг к другу, смотрели телевизор или что-то еще.
— Хочу, чтобы ты побольше узнал о моей работе, — сказала она, — это то, как я зарабатываю на жизнь и в чем я хороша. Я только что спасла компанию от краха, пока на месте гендиректора был человек, который должен был быть уволен. Потому что пока, по тому, как ты представляешь меня людям, я не уверена, что ты действительно понимаешь, что я делаю и за что мне платят компании.
— Я понимаю, что ты делаешь, — с улыбкой сказал он, — ты помогаешь компаниям, когда они попадают в неприятности.
— Да, — согласилась Эсми, — но я делаю гораздо больше и это важно.
Он задумчиво прищурился.
— Ты имеешь в виду, что Хантер делал то, чего не делаю я? Понимал твою работу?
— Именно, — сказала Эсми, не смягчая слова, — в любой момент, когда мне нужен был слушатель, я звонила Хантеру. Это была одна из его ролей в моей жизни.
— Ну, теперь я могу быть слушателем, — с уверенностью сказал Джон, — у тебя появился доктор, обеспечивающий поддержку, вместо пожарного. Я бы назвал это усовершенствованием.
Эсми улыбнулась и прикусила язык, чтобы не сказать, что быть отличником и хорошо разбираться в жизни, немного разные вещи. Хантер мог и не читать много книг за прошедшее десятилетие, но он понимал публичное мнение. Он мог, не думая принять решение. В этой ситуации Джон не был усовершенствованием, но она решила этого не говорить. Барьеры позволяли ей отбрасывать назад плохие идеи. Услышав плохую идею, ты знаешь, как не надо делать. Это тоже помогает.
— Ну, — сказал Джон, — проведешь мне экскурсию по твоему офису, когда мы приедем к тебе и расскажешь о том, как проходит твой день?
Эсми кивнула. Это было началом.
— Конечно. И, Джон?
— Да.
Эсми провела пальцем по его галстуку.
— Мне очень нравится этот цвет. Он подчеркивает цвет твоих глаз.
Джон наклонился к ней и поцеловал.
— Спасибо, красавица.
Пусть поцелуй и был недолгим, но это было началом.
Глава 44
Как приятно снова быть дома. Эсми не имела ничего против путешествий, но что-то особенное было в возвращении в родное гнездо с собственным компьютером, телевизором, беговой дорожкой, горячей ванной, и видом на залив. Также она снова воссоединилась со своими весами, что было не самым счастливым событием.
Семь килограмм. Прибавка в весе на 7 килограмм всего за три недели.
Семь. Килограмм.
Как, ради всего святого, она могла такое допустить?
Она встала на беговую дорожку, собираясь пройти норму в 5000 шагов, но выдохлась после 3000. Обещая, что закончит позже, Эсми села за компьютер и начала привычный утренний ритуал по проверке клиентов и тому, как они справлялись с делами. Проверив комментарии на Тумблере, Реддите и Фейсбуке, она пыталась понять, как они действуют, прежде чем составить отчет и добавить рекомендации.
Рутина была как старый друг.
Иконка на Фейсбуке показала ей, что у нее более 99 уведомлений, что дало ей понять, что она не проверяла социальные сети с момента прибытия в Вашингтон. Чтобы это исправить, она быстро кликнула на значок и листала уведомления, пока ее рука не застыла.
Хантер выложил фотографии на Фейсбук. Много. И много людей прокомментировали его посты.
Прежде чем нажать на них, она засомневалась. Джон не хотел, чтобы она пересекалась с Хантером, но подглядывание не считалось контактом. Плюс, ей хотелось увидеть, как поживает ее друг.
Пять минут спустя она получила ответ. Хантер поживал отлично. Просто отлично.
Эсми уставилась на блондинку, стоявшую с ним под руку. Та же блондинка была с ним щека к щеке на фотографии профиля. Они выглядели счастливыми.
По настоящему счастливыми.
— Здорово, — пробормотала Эсми, нажимая на его фотографии и переходя по ссылке на человека на фотографии.
Таня Расмуссен. Так ее звали. Они с Хантером были очень заняты. Катались на лодке, ходили в музей и даже на кинопоказ в парке.
Эсми знала Хантера достаточно хорошо для того, чтобы знать, что его улыбка на фотографиях не была вынужденной, и Таня выглядела на седьмом небе от счастья.