Томпсон уже брал его на тренировки ПыС'а, включал иногда даже во второй состав команды. Конечно, его тощая фигура производила несколько странное впечатление на футболистов, но, зная, как Дюндар Болтун-бей благоволит к новичку, от которого он еще надеялся получить солидную сумму для клуба, спортсмены стали обращаться с ним как с равным…
У Ферфейерверков Саид теперь почти не бывал, времени на любовь не оставалось: тренировки, врачи и процедуры занимали весь день. Тетушка радовалась, глядя, как племянник уписывает за обе щеки, прибавляет в весе, наливаясь в теле.
Севим звонила ему почти каждый день, но в ответ слышала неизменно одно и то же:
- Саид-бей на тренировке…
- Саид-бей пошел к тренеру…
- Саид сегодня играет…
- Они с Томпсоном-эфенди пошли в клуб…
- Сегодня у него важная тренировка.
ИСПАНКА АЙСЕЛЬ. ОТЪЕЗД В АМЕРИКУ
Саид был в нерешительности: Ферфейерверки и Ахмед Стена торопили его с женитьбой, доктор Рефик и профессор настаивали на немедленном отъезде в Америку. Севим по-прежнему убеждала своего жениха, что она все еще в положении, хотя со времени их знакомства прошло больше года. Конечно, пора было набраться смелости и поговорить серьезно. Как человек, воспитанный в традициях почтенного рода, он не мог сказать: «Мне известно, что ребенок не мой», или: «Даже в школе знают: от поцелуев дети не рождаются».
Ничего этого Саиду не пришлось говорить. Севим поняла его с полуслова и повела себя как обманутая девица: она рыдала, падала в обморок, вставала и рвала на себе волосы. Вот тогда-то растерявшийся Саид, припав к ее коленям, проговорился:
- Любимая, я смогу жениться на вас только тогда, когда займу в вашем сердце прочное место, когда завоюю вас…
Бившаяся в истерике Севим вдруг успокоилась и задумчиво поглядела на него. Саид, еще не придя в себя после вырвавшегося у него признания, удивлялся: неужели он так изменился, ведь неделю назад он не решился бы на такой рискованный шаг.
Севим погладила его по голове и спокойно спросила:
- Ты уезжаешь в Америку?
От кого она могла узнать, что он собирается уезжать? Ведь об этом знали только Рефик и профессор. Он покраснел, словно напроказивший школьник.
- Кто тебе сказал?
- Значит, это правда.
Она вытерла подолом юбки слезы, и… в глазах Саида все поплыло, голова закружилась…
- На этом настаивают врачи, - заикаясь, произнес он.
- Почему я должна узнавать об этом от других? Ты меня так огорчил, Саид, хотя бы словом обмолвился… Значит, ты едешь один, без меня? - Как трогательно звучал ее голос!
Саид молчал.
- В Америку не поедешь! - решительно сказала Севим. - Один не поедешь!… Скоро ПыС играет в Бухаресте с румынами. - Теперь в ее голосе слышалась мольба. - К тому времени мы уже будем женаты и поедем туда вместе. Оттуда в Швейцарию, потом в Италию. Это будет наше свадебное путешествие. Ты согласен? - И она поцеловала его в щеку, лишив последнего мужества.
Саид съежился, опустил голову. Севим приняла его молчание за согласие, радостно вскочила и, включив музыку, закружилась по комнате.
Саид смотрел на нее, и, кажется, впервые ему захотелось понять, что же за человек перед ним. Как удается ей в течение нескольких минут поговорить с ним и ласково, и строго, и поплакать, и посмеяться? Неужели всему этому учат в школе? И хотя Саид уже убедился в ее лицемерии, он понимал, что не сможет найти в себе силы устоять перед ее взглядом или поцелуем, и знал, что бросится в омут, если только она ему прикажет…
Саид пришел к своему другу Рефику и подробно рассказал ему о разговоре с невестой, о противоречивых чувствах, которые испытывает к ней.
- Ты сам должен решить, следует тебе ехать или нет. - Доктор никогда не говорил с Саидом в категорической форме. - Только постарайся понять одно: если бы Севим вытерла слезы подолом юбки при Ахмеде или любом другом мужчине, поверь мне, они бы знали, как надлежит с нею поступить… А ты? Ты собираешься ради нее бросаться в омут…
Саид нахмурился, заморгал, словно его душили слезы.
- Вот почему я и советую тебе ехать, - продолжал Рефик. - У меня там друзья, прекрасные врачи… А впрочем, тебе виднее…
И тогда Саид твердо произнес:
- Поеду!!! - И сам удивился своей решительности. Рефик стал расспрашивать Саида, занимается ли он по-прежнему с Томпсоном. Да, англичанин продолжает гонять его до седьмого пота, иногда выпускает на поле. Футболисты посмеиваются над ним, потому что он играет в очках. А футбол с каждым днем нравится ему все больше и больше.
Через несколько дней Саид примчался к Рефику в большом возбуждении и прямо с порога завопил:
- Я вижу! Вижу-у-у-у!…
Рефик с улыбкой смотрел на взволнованного друга.
Саид рассказал, что во время тренировочной игры у ворот образовалась свалка, и он потерял очки. В первое мгновение от страха он крепко зажмурил глаза, а когда открыл их, то убедился, что прекрасно все видит!…
- Это чудо! Чудо! - повторял он. - Со мной произошло чудо!
- Главное чудо свершилось раньше, - спокойно ответил Рефик, - когда ты провалился в колодец…
- Я не буду больше носить очки?!
- Думаю, будешь… Темные очки против солнца!… Теперь Саид занимался с тренером как одержимый и совсем перестал ходить к Ферфейерверкам. Севим продолжала осаждать его телефонными звонками, но ей неизменно отвечали, что Саид-бей на тренировке… Однажды утром она явилась в особняк Рыжисынов собственной персоной, но мадам Анжела, открывшая дверь, сказала, что молодой хозяин уже на стадионе.
Приближался день встречи с ГВН, а главные «Столбы», ведущие игроки ПыС'а, или вообще не являлись на тренировки, или, выйдя на поле, играли вполсилы, словом, ползали, как сонные мухи. Кому только бедняга Томпсон не жаловался, никто его слушать не хотел - все в один голос твердили: «Пока в команде Ахмед Стена, нам никто не страшен!»
- Какой команда выиграет на поле без хорошей тренировка! - продолжал настаивать опытный тренер.
- Все будет в порядке, - отвечали ему и приводили в пример былые победы ПыС'а.
- У каждого народа свой характер, - внушали ему. - Тебе, чужестранцу, даже англичанину, нас, турок, не понять. У нас так говорят: не дошел до реки, не закатывай портки, понял?
А надоедливый Томпсон твердил свое:
- Да как они будет играть? Не понимаю.
- А чего понимать, - успокаивали его, - будет игра, будут и голы,А милосерден!
- За что я тогда от вас деньги получай?
- О господи! - не выдержал Болтун-бей. - С тобой и впрямь с ума спятишь!… Иль ты совсем не понимаешь по-турецки?
- Понимай, но плохо.
А платили знаменитому Томпсону вовсе не за то, чтобы он тренировал команду, а чтобы оказывал психологическое воздействие на команды противников - вот, дескать, мы из-за границы себе тренера взяли, где вам с нами справиться.
После таких разговоров англичанин махнул на все рукой и занялся одним Саидом, на которого возлагал все надежды. Он радовался тому, что Саид может теперь играть без очков, что у него наливаются мускулы, но больше всего тренеру нравилась дисциплинированность его ученика, строгое соблюдение спортивного режима. К Саиду он относился как скульптор к творению своих рук.
Долгожданный день наступил. Эрол Аркан-бей, почти не расстававшийся с Саидом, предложил ему поехать на стадион вместе. Эролу очень хотелось познакомить Саида с молодой женщиной по имени Айсель, которую за иссиня-черные волосы, смуглый цвет кожи и черные, как маслины, глаза прозвали «испанкой». Она была верной и неизменной поклонницей клуба ГВН.
За него, впрочем, теперь стал болеть и Эрол Аркан-бей, испортив дружеские отношения с Дюндаром Болтун-беем. Это не мешало ему, однако, по-прежнему оставаться самым объективным и справедливым комментатором.