- Благодарю вас, ханымэфенди. А вы? Надеюсь, здоровы?
- Слава Аллаху, дочь моя, у нас все в порядке… Как ваша почтенная родительница?
- Спасибо, ханымэфенди, она шлет вам привет и уважение…
- Благодарю, дочь моя, и ей передайте мое уважение. А ваш почтенный отец?
Севим подумала, что она сейчас сойдет с ума от этих вопросов, но проявила выдержку.
- Он в добром здравии, спасибо, ханымэфенди, он шлет вам особый привет и особое уважение.
- Благодарю, дочь моя. А как Ахмед-бей? - продолжала она, справедливо полагая, что он тоже член этой семьи.
Севим чуть не задохнулась от ярости, но ответить не успела, потому что вошла мадам Анжела, неся на подносе кофе. Как подобает экономке вельможного рода Рыжисынов, она церемонно спросила:
- Как поживаешь, дитя мое?
- Мерси, хорошо, - процедила Севим сквозь зубы.
- А как твоя почтенная годительница?
- Мерси, хорошо.
Зазвонил телефон. Мадам Анжела поспешила к аппарату, на ходу приговаривая:
- Опять, навегное, та женщина спгашивает Саид-бея…
Беррин-ханым недовольно нахмурилась, а Севим навострила уши, чтобы не пропустить ни одного слова. Прикрыв ладонью трубку, мадам Анжела повернулась к ним и сказала, скорчив кислую гримасу:
- Ну, конечно, так и есть, это из бага… Беррин-ханым смущенно потупилась и покраснела.
- Дочь моя, в котогый газ ты уже звонишь сегодня, - кричала мадам Анжела в трубку, - можно подумать, что ты не понимаешь по-тугецки!… Как же мне с тобой газговагивать? - и опять прикрыла рукой трубку: - Эти женщины словно взбесились. Подай им нашего Саида, и все! Они его, бедного, на куски газогвут…
По правде говоря, спрашивали вовсе не Саида, просто мадам Анжела не могла отказать себе в удовольствии позлить Севим за то, что она причинила столько страданий ее любимцу.
Беррин-ханым посчитала, что наступила подходящая минута для обстоятельного разговора.
- Дочь моя, я хочу поговорить с вами откровенно и прошу не обижаться на слова старой женщины. Вы не должны были оттягивать свадьбу… Теперь Саид очень изменился…
Мадам Анжела радостно закивала головой:
- Да, да, очень изменился наш Саид-паша…
- Раньше он был как ангел, - продолжала Беррин-ханым, - краснел даже при звуках женского голоса… Теперь его словно подменили.
- Это англичанин пегеделал нашего Саида, - не унималась мадам Анжела. - Он был тихим ягненком, а стал бешеным быком…
- Давайте вместе спасать Саида, он любит вас, дочь моя, он не посмеет вас ослушаться… Надо что-то делать!… Раньше он обо всем мне рассказывал, а теперь от него и слова не добьешься… Ах, дочь моя, только вы одна можете спасти его! Выходите за него поскорее замуж и оградите его от этого футбола!
Севим слушала Беррин-ханым, а думала о другом: только теперь, когда между Саидом и ею встала Айсель, она вдруг поняла, что не может от него отказаться - он нужен ей самой.
И уж совершенно забыв о женской гордости, сказала:
- Я пришла, надеясь увидеть его дома… Где он? Женщины растерянно переглянулись: вопрос застал их врасплох.
- А разве вы с ним не видитесь?
- Он заходил к нам позавчера, - поспешила ответить Севим.
После этих слов наступило долгое молчание.
- Разве вы не знаете, дочь моя… - начала Беррин-ханым.
- Чего я не знаю?
- Ведь он улетел в Америку…
- А-а! - простонала Севим. - Он мне говорил, что собирается уезжать, но… так внезапно… Меня, правда, не было в Стамбуле… Он улетел один?
- Один…
- Когда?
Саид улетел неделю назад, но, коль он был у Севим позавчера, чтобы не ставить ее в неловкое положение, деликатная Беррин-ханым ответила: - Вчера утром, дочь моя…
- Он, конечно, заходил к нам, но меня, очевидно, не было дома…
Севим не помнила, как она очутилась на улице…
Проводить Саида в аэропорт приехали доктор Рефик, Аркан-бей, мистер Томпсон и Айсель. Саид и Айсель прощались, как любящие супруги. Приложив платок к глазам, она тихо проговорила:
- Напиши сразу же, как приедешь, я буду очень волноваться…
Тетушка тоже вздумала ехать на аэродром, но Саиду удалось ее отговорить.
Четверо провожавших, словно сговорившись, никому слова не сказали о его отъезде, и новость эта не попала в колонку светской хроники.
Сперва Севим ждала от жениха письма, потом попыталась узнать его американский адрес. Но Саид писал только Айсель, его нескладные письма дышали любовью…
Тем временем подошел день отъезда команды ПыС в Бухарест. Севим наотрез отказалась ехать: ей все казалось, что, как только она покинет Стамбул, от Саида придет письмо.
Ни просьбы Дюндара Болтун-бея, ни настояния Ахмеда, ни даже уговоры Хасип-бея не поколебали решения Севим. «Неужели тебе безразлично, как сыграет ПыС? - спрашивали ее. - Или тебе не дорога честь турецкой команды?» «Если ты не поедешь, - твердили друзья, - Ахмед наверняка сыграет плохо… Имей в виду, Севим, команда без тебя проиграет!»
Нет, нет, что бы ни говорили, она все равно не поедет!…
В один прекрасный день на первой странице своей газеты Эрол Аркан-бей поместил фотографию Саида в футбольной форме. Что это? Севим не верила своим глазам: «Новая звезда ГВН - Саид Рыжисын. Америка приветствует восходящую звезду турецкого футбола» - прочла она подпись под снимком. Через несколько дней появилась еще одна фотография. Саид вместе с товарищами по команде. В небольшой заметке отмечались успехи молодого турецкого футболиста, забившего несколько мячей в ворота противника, команда Саида одержала внушительную победу.
Постепенно о Саиде заговорили и другие газеты. Севим совсем растерялась. Неужели все, что о нем пишут, правда? Во-первых, всем известно, что американский футбол только-только развивается, а во-вторых, - и это главное, - когда Саид успел стать игроком ГВН?
Пока мысли ее были заняты Саидом, команда ПыС успешно проиграла в Румынии. В репортажах о матче газеты весьма недвусмысленно намекали, что именно она, Севим Ферфейерверк, виновата в поражении непобедимой команды. По этой причине после возвращения домой никто из «Столбов» к ней даже не зашел, за исключением Ахмеда, который, видно, считал себя виновным за то неловкое положение, в котором оказалась Севим.
А затем произошло совершенно непредвиденное событие: владелец дома, предназначавшегося для молодоженов, обратился в суд, предъявив иск о неуплате арендной платы за четыре месяца. Получив уведомление от домовладельца, Беррин-ханым сначала растерялась и кинулась за помощью к адвокатам, которые когда-то вели дела Рыжисынов, на чем изрядно разбогатели. Но те не спешили помочь своей клиентке, зная, что от наследства Шафран-заде уже ничего не осталось.
Беррин-ханым едва сдерживала слезы, вспоминая, с какой любовью Саид занимался устройством семейного гнездышка, сколько раз все переделывал, чтобы угодить будущей теще.
- Попробуйте уговорить домовладельца подождать до возвращения Саида, - просила она адвокатов.
- Это напрасная трата времени… Надо платить, иначе все пойдет с молотка!
Тогда старая женщина решила посоветоваться с Севим, - ведь для нее же Саид свил это гнездо. Предупредив по телефону о своем приходе, она вскоре явилась к Ферфейерверкам с дорогим подарком.
Севим обрадовалась, ей так хотелось узнать о женихе. Приветливо встретив Беррин-ханым, она вежливо отвечала на все ее бесконечные вопросы и терпеливо выслушала путаный рассказ о денежных затруднениях семьи Рыжисынов. Для Ферфейерверков новость была неожиданной, вот уж никогда нельзя было подумать, что богатство вдруг иссякнет, а наследник останется ни с чем. Мехджуре-ханым испытывала даже некоторое угрызение совести: если бы не бесчисленные ее капризы, Севим давно бы уже хозяйничала в доме мужа. А теперь - ни мужа, ни дома, одно название, что невеста…
- Вы знаете, ханымэфенди, - говорила Беррин-ханым, - Саид заплатил за квартиру за год вперед. Я, правда, там ни разу не была, но, по словам Саида, вы остались всем довольны… Мой Саид, да пошлет ему Аллах здоровья, из-за рассеянности забыл, конечно, что прошел не только год, но еще и четыре месяца. Домовладелец грозится, что продаст мебель с аукциона. Ведь квартира предназначена для молодых, вот я и пришла посоветоваться с вами. Когда вернется Саид, неизвестно… Правда, в письме он написал, чтобы я продала вещи и расплатилась с хозяином. Но ведь жалко!…