- Но эти препятствия устранятся нескоро, - заметила вала.
- Что ж за беда?! - воскликнула Юдифь. - Я ничего не требую, кроме надежды... Я буду счастлива, если сделаюсь его женой даже у края могилы!
- Если так, то взгляни: вот снова загорается заря твоей жизни! проговорила Хильда.
Юдифь обернулась и увидела между столбами языческого храма предмет ее дум, то есть Гарольда. Видно было, что он еще не вполне оправился от постигшего его недавно удара; но поступь его была такая же твердая, как и прежде, а осанка сделалась более самоуверенной.
- Опять исполнилось мое предсказание, что мы снова увидимся после солнечного заката, Гарольд, - сказала Хильда.
- Вала, - возразил Гарольд сурово, - я не буду отрицать твоих предсказаний рассудком, ибо как отрицать могущество, начала которого нам неизвестны? Но прошу тебя, Хильда, не принуждать меня ходить во мраке; я люблю иметь дело с естественными предметами и чуждаюсь сверхъестественного; вообще - всего, чего ум мой не в силах постичь. Я желаю прямого пути без всяких хитростей.
Пророчица смотрела на графа задумчивым взглядом, который выражал благоговение и грусть, но не сказала в ответ ни одного слова. Гарольд продолжал:
- Оставь мертвых в покое, Хильда... Они не могут повлиять на нашу судьбу... С тех пор, как мы виделись в последний раз, дорогая Юдифь, я перешагнул через широкую пропасть, но и через узкую могилу... Ты плачешь, Юдифь? О, твои слезы лучшее для меня утешение!.. Хильда, выслушай меня: я люблю твою внучку, люблю ее с того дня, когда впервые взглянул в ее голубые очи, и она любит меня. Я расстался с ней, потому что законы наши препятствуют нашему браку, но и в разлуке мы оба чувствовали, что любовь наша никогда не угаснет; кроме меня никто не будет супругом Юдифи, и кроме нее никто не сделается моей супругой. Теперь я свободно могу располагать собой, и, вследствие этого, я пришел, чтобы сказать тебе, Хильда, в присутствии Юдифи: "Позволь нам еще надеяться, что мы когда-нибудь да соединимся узами брака!" Я надеюсь, что со временем на английский престол взойдет король, который не будет следовать советам жрецов и даст мне разрешение на брак с твоей внучкой. Может быть, придется еще долго ждать, но это не может испугать нас: мы молоды, а любовь терпелива, и мы можем ждать.
- О, да, Гарольд, - воскликнула молодая девушка, - мы будем ждать!
- Разве я не говорила тебе, - сказала торжественно вала, - что судьба Юдифи неразрывно связана с твоей?.. Поверь, что я употребила все свои знания на то, чтобы проследить судьбу моей внучки, и знай, что настанет день, хотя не скоро, когда ты достигнешь высшей степени славы и, вместе с тем, соединишься с Юдифью навсегда. Это случится в день твоего рождения, который постоянно приносит тебе счастье. Напрасно жрецы ратуют против звезд: что в них написано, то несомненно верно... Так надейтесь же, дети, и не унывайте!.. Теперь я соединяю не только ваши руки, но и ваши души.
Во взоре Гарольда блеснул луч внезапного счастья, когда он взял руку своей невесты; но она невольно содрогнулась и крепко прижалась к нему, как бы ища у него защиты: на мгновение ей показалось, что она видит перед собой лицо того, которого, по предсказанию Хильды, ей было суждено увидеть еще раз в жизни; в воображении ее мелькнула статная, но вместе с тем и грозная фигура
Вильгельма норманнского. Когда Гарольд прижал ее к себе мощной рукой, минутный страх ее уступил место неизъяснимому счастью.
Хильда положила одну руку на их головы, подняла другую к сиявшему звездами небу и проговорила с глубоким чувством:
- Приглашаю вас, невидимые силы природы, создавшие в наших сердцах любовь, быть свидетелями обручения этих молодых людей! И вы, звезды и воздух, будьте свидетелями этого торжества! Пусть души обрученных будут вечно вместе, пусть они разделяют друг с другом и радость и горе! Когда же наступит день их соединения, то вы, звезды, сияйте светло и безмятежно над их брачным ложем, о звезды!
Луна взошла во всем своем блеске, соловей пел в кустах, а на могиле сына Сердика стояли рука об руку жених и невеста.
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
ЧЕСТОЛЮБИЕ
ГЛАВА I
Велика была радость Англии. Эдуард послал Альреда ко двору германского императора за своим родственником и одноплеменником Эдуардом Этелингом, сыном Эдмунда Иронзида. Еще в детстве отдал его Канут вместе с братом его Эдмундом на воспитание своему вассалу, королю шведскому; утверждают, хотя и бездоказательно, будто Канут Великий желал, чтобы они были тайно умерщвлены. Однако ж король шведский препроводил их к венгерскому двору, где они были приняты с большим почетом. Эдмунд умер молодым и бездетным; но Эдуард женился на дочери немецкого императора и, во все продолжение смут в Англии и царствования Гарольда Косалапа, Гардиканута и Эдуарда Исповедника, был забыт в своем изгнании до тех пор, пока Эдуард не призвал его в Англию как своего законного наследника.
Велика была радость народа.
Громадная толпа, встретившая новоприбывших, сновала еще по улицам, когда из старого лондонского дворца, где поместился Этелинг со своим семейством, вышли два тана.
В одном из них мы узнаем Годрита, друга Малье де-Гравиля, а в другом, одетом в саксонскую полотняную тунику, широкий плащ и украшенном массивными золотыми браслетами, Веббу, кентского тана, который был послом графа Годвина к королю Эдуарду.
- Черт возьми! - воскликнул Вебба, отирая пот со лба, - поневоле вспотеешь, когда приходится протискиваться сквозь такую толпу. Я не согласился бы жить в Лондоне даже за все сокровища короля Эдуарда... Горло мое высохло как раскаленная печка... Слава тебе. Господи! Вот там виднеется какая-то харчевня: войдем туда и выпьем по рогу эля.
- Нет, мой друг, - ответил Годрит с оттенком презрения, - здесь не место для людей нашего звания. Потерпи немного: мы сейчас дойдем до моста и там найдем приличную компанию и хороший стол.
- Ну, уж так и быть! - вздохнул Вебба. - Веди меня, куда хочешь... Утешаюсь мыслью, что познакомлюсь немного с этим ужасным городом и буду, по крайней мере, в состоянии порассказать своей жене и сыновьям кое-что.
Годрит, хорошо знакомый со всем Лондоном, насмешливо улыбнулся. Оба молча продолжали путь; лишь изредка Вебба испускал возглас гнева, когда кто-нибудь нечаянно толкал его под бок, или таял от восторга при виде фокусника, выделывавшего свои удивительные штуки на площади.
Наконец они достигли по левой стороне Большого моста ряда маленьких рестораций, которые в то время были в большой славе.
Между этими ресторациями, и рекой находился большой луг, на котором стояли небольшие подстриженные деревья, соединенные между собой виноградными лозами. Под ними были расставлены столы и стулья. Тут постоянно было такое множество посетителей, что нашим друзьям очень трудно было бы добиться толку, если б Годрит не пользовался особым уважением слуг. Он приказал поставить стол на самом берегу и подать самые лучшие кушания и вина, в числе которых были многие совершенно не знакомы Веббу.
- Это что же за птица? - проворчал он.
- О, какой ты счастливец, да тебе ведь попался фригийский фазан! Когда ты съешь его, я предложу тебе отведать маврского пудинга из яиц и икры, которая берется из внутренностей карпов... Здешние повара готовят это блюдо почти неподражаемо.
- Маврский пудинг! Помилуй меня, Боже! - восклицал Вебба, рот которого был набит вкусным мясом фазана. - Каким же это образом могли маврские кушанья войти в употребление на христианском острове?
Годрит расхохотался.
- Да ведь здешние повара исключительно мавры, и лучшие лондонские певцы тоже из мавров... Вот взгляни туда - видишь этих серьезных приличных сарацинов?
- За что же ты называешь этих людей приличными? - проворчал тихо Вебба. - Разве только за то, что они черномазые, подобные обуглившиеся пням?.. Кто же они такие?
- Богатые торговцы, и через их посредничество молодые и хорошенькие девушки при продаже на различных рынках повысились в цене.
- Вместе с этим усилился наш глубокий позор! - закипятился Вебба. Этот постыдный торг унизил нас в глазах вообще всех иностранцев!