— Ты мог выбрать кого угодно другого, — было трудно расслышать из-за гула в ушах, но я подалась вперед. — Кого-нибудь, кто охотно согласился бы на брак по расчету.
— Тот, кто охотно согласился бы, не был бы достаточно хорош.
— Ты слышишь себя? — угли разгорелись в пламя. Моя ярость вырвалась обратно, такая горячая и яркая, что затуманила лицо отца. — Это жизни людей, а не игрушки, которые можно гнуть и манипулировать ими. Что, если фотографии просочатся, и брата Данте убьют? Что, если тебя убьют за то, что ты хранил улики? Как ты мог быть таким... — жестоким. Бессердечным. Морально испорченным, — недальновидным? Это не...
— Не повышай на меня голос! — мой отец хлопнул руками по столу с такой силой, что предметы на нем зазвенели. — Я твой отец. Ты не должна разговаривать со мной таким образом.
Мое сердце грозило вырваться из груди.
— Отец, которого я знала, никогда бы так не поступил.
Тишина была настолько острой, что можно было услышать, как мотылек хлопает крыльями.
Мой отец выпрямился и снова откинулся назад. Его взгляд устремился на меня.
— У тебя есть роскошь заботиться о морали только благодаря мне. Я делаю то, что должен делать, чтобы наша семья была защищена и была самой лучшей, какой только может быть. Ты и твоя сестра выросли в укрытии, Вивиан. Ты даже не представляешь, чего мне стоило дойти до сегодняшнего дня, потому что я оградил тебя от уродливой правды. От количества людей, которые смеялись мне в лицо и наносили удары в спину... тебя бы стошнило. Ты думаешь, что мир окрашен в розовые цвета, в то время как он в лучшем случае серый.
— Защита нашей семьи не означает уничтожение чужой. Мы не опустимся так низко, отец. Это не то, кто мы есть.
Кратчайшая тень раскаяния промелькнула в его глазах и исчезла.
— Я глава семьи, — сказал он, его тон был окончательным. — Я тот, за кого я нас выдают.
Слова коснулись моей кожи, холодные и бесчувственные. Дрожь пробежала по позвоночнику.
— А мои отношения с Данте? — застежка сумочки впилась в мою ладонь. — Неужели ты не подумал, как твои действия повлияют на меня? Есть разница между браком по расчету и по принуждению. Мне пришлось бы провести жизнь с человеком, который обиделся бы на меня только потому, что ты хочешь видеть его имя в нашем семейном древе.
— Не строй из себя мученицу, — сказал мой отец. — Это неподобающе. Твоя сестра никогда не жаловалась на брак с Гуннаром, и ей пришлось переехать в другую страну.
— Она не жалуется, потому что они действительно любят друг друга.
Он продолжал, как будто я не говорила.
— Есть вещи похуже, чем быть женой миллиардера. Ты молода и очаровательна. В конце концов, ты бы утомила Данте. На самом деле, он уже казался влюбленным в тебя во время праздников.
— Ну, ты ошибаешься, — сказала я категорично. — Все кончено, отец. Я съехала из дома Данте. Мы не собираемся жениться. И... — я посмотрела в окно на этаж главного офиса, — дела компании идут неважно.
Потому что ты спровоцировал того, кого не должен был.
Эти слова так и остались невысказанными между нами.
Челюсть моего отца сжалась. Он терпеть не мог, когда ему напоминали, что под его присмотром все было не так идеально.
— С компанией все будет в порядке. Мы просто переживаем заминку.
— Похоже, это не просто заминка.
Он уставился на меня, его гнев перешел в нечто более расчетливое.
— Возможно, ты права, — сказал он. — Это может быть больше, чем просто заминка, и в этом случае мы могли бы воспользоваться помощью Данте. Он сейчас расстроен, но он неравнодушен к тебе. Убеди его... помочь.
Холод пробрал меня до костей.
— Я же сказала тебе, мы расстались. Он ненавидит нас. Он не питает слабости ни ко мне, ни к кому-либо еще в этой семье.
— Это неправда. Я видел, как он смотрел на тебя, когда мы с твоей мамой приезжали. Даже если вы расстались, я уверен, что ты сможешь заставить его образумиться, если очень постараешься.
Холод пробрался в желудок.
Я уставилась на отца, рассматривая его идеально уложенные волосы, дорогой костюм и сверкающие часы. Это было все равно что смотреть на актера, притворяющегося Фрэнсисом Лау, а не на самого человека.
Как он превратился из немного банального, но благонамеренного родителя моего детства в человека, стоящего передо мной?
Холодный. Коварный. Одержимый деньгами и статусом и решительно настроенный получить и сохранить их любой ценой.
Он выглядел так же, но я едва узнала его.