Моя грудь сжалась, как лед под скоростным грузовиком.
— Ты знаешь, каково это — узнать, что твой жених был с тобой только потому, что его заставили? Думать, что мы действительно сблизились, когда ты втайне ненавидел меня? Не то чтобы я винила тебя, — она издала горький смешок. — Если бы я была на твоем месте, я бы тоже ненавидела себя.
Мне потребовалась каждая унция усилий, чтобы проглотить комок в горле.
— Я не ненавижу тебя, — сказал я, понизив голос.
Я никогда не ненавидел тебя.
Неважно, что сделала Вивиан, или с кем она была связана, я никогда не ненавидел ее. Это было единственное, что я ненавидел в себе.
— У твоего отца были... уличающие фотографии моего брата, — я не знал, почему я объясняю. Она дала понять, что ей все равно, но я все равно продолжал говорить, слова выпадали тем быстрее, чем больше она набивала руку. — Он бы умер, если бы они попали не в те руки.
Я рассказал ей о резервных копиях, ультиматуме ее отца и его настояниях, чтобы я держал ее в неведении относительно шантажа. Я рассказал ей о звонке из Парижа и даже о том, как я выяснил, что существует восемь копий улик.
Когда я закончил, ее кожа была на два тона бледнее, чем когда я начинал.
— А компания моего отца?
В помещении воцарилось долгое молчание.
Это была единственная часть, которую я опустил. Важная часть, но та, от которой у меня сжалось сердце, когда я наконец сказала,
— Я сделал то, что должен был сделать. Никто не угрожает Руссо.
Мой взгляд остановился на Вивиан, пока она обдумывала мой ответ. Воздух потрескивал от тысячи крошечных жалящих ос на моей коже.
Как она отреагирует на мое завуалированное признание? Гневом? Шоком? Разочарованием?
Независимо от того, как она сейчас относится к своему отцу, я не мог представить, что она будет рада тому, что я вмешиваюсь в дела ее семьи.
Но, к моему удивлению, Вивиан не выдала никаких видимых эмоций, кроме напряженного выражения лица.
— Я сожалею о том, что сделал мой отец, — сказала она. — Но почему ты говоришь мне об этом сейчас? До сих пор ты держал меня в неведении.
Мои руки снова сжались в кулаки.
— Я хотел прояснить ситуацию, — жестко сказал я. — Прежде чем... — Ты ушла, — мы расстались.
Если тебе все равно, то почему ты до сих пор не разорвал помолвку?
Вопрос Фрэнсис преследовал меня. Я мог сказать ей об этом в любой момент за последнюю неделю, но я тянул время. Придумывал оправдания. Говорил себе, что готовлю ее к нашему разрыву, отстраняясь, хотя на самом деле я просто не был готов отпустить ее.
Но время вышло. Я выбрал месть вместо Вивиан, и вот последствия.
Больше никаких проволочек.
— Мне жаль, что ты оказалась в центре всего этого. Ты никогда не была виновата. Но я должен был защитить свою семью, а это... — слова застряли в моем горле, как нож, прежде чем я смог их вымолвить. — Это просто бизнес.
Вкус пенни вернулся, но я сохранял отстраненное выражение лица, даже когда каждый инстинкт кричал мне пересечь комнату, обнять ее, поцеловать и никогда не отпускать.
Я слишком долго позволял эмоциям управлять собой. Пришло время логике снова взять верх.
Даже если она простит меня за то, что я сделал с ее семьей, мы не сможем двигаться вперед, пока ее отец и я ненавидим друг друга до глубины души. И если я останусь с ней, ее отец все равно победит. Он бы знал, что Вивиан — это слабость, которую я не мог себе позволить, и использовал бы это, чтобы воспользоваться ситуацией любым способом.
Для нас обоих было лучше расстаться.
Неважно, насколько это больно.
Вивиан уставилась на меня. В ее глазах мелькнула целая галерея эмоций, прежде чем захлопнулась задвижка.
— Верно, — тихо сказала она. Она закрыла чемодан и подняла его с кровати, остановилась передо мной, сняла с пальца обручальное кольцо и вложила его мне в руку. — Просто бизнес.
Она прошла мимо меня, оставив после себя слабый аромат яблок и ужасную боль в груди.
Я сжал кольцо в кулаке. Оно было холодным и безжизненным на моей ладони.
Мое горло с трудом сглотнуло.
Вивиан не собрала все свои вещи. Большая часть ее одежды все еще висела в шкафу. Флаконы ее духов стояли на комоде, рядом с ними — ваза с ее любимыми цветами.
И все же комната никогда не казалась такой пустой.
ГЛАВА 35
Вивиан и Данте
Вивиан
Вместо того чтобы искать отца или заселяться в гостиницу после отъезда из дома Данте, я бродила по Центральному парку с чемоданом, как турист, только что сошедший с поезда на Пенсильванском вокзале.
Я надеялась, что весенний воздух очистит мою голову, но все, что он сделал, это напомнил мне о нашей с Данте помолвочной фотосессии.
Боу Бридж. Терраса Бетесда. Даже скамейка, где мы завтракали после съемки.
Я сделал то, что должна была сделать. Никто не угрожает Руссо.
Я должен был защитить свою семью... это просто бизнес.
Я ждала эмоций, любых эмоций, но кроме короткого укола, когда я проходила мимо одного из мест нашей фотосессии, я чувствовала только онемение. Я даже не могла вызвать гнев или беспокойство по поводу возможного краха компании моего отца.
Слишком многое произошло, и мой мозг отказывался работать должным образом.
Я была актрисой, живущей чужой жизнью, не тронутой надвигающимся хаосом.
По крайней мере, пока.
Я бродила по парку до захода солнца. Даже в своем зомбированном состоянии я знала, что лучше не оставаться в парке одной после наступления темноты.
Я забралась в ближайшее такси, открыла рот, чтобы сказать водителю отвезти меня в «Карлайл», но в итоге назвала ему адрес Слоан.
Мысль о том, что придется провести ночь в безликом гостиничном номере, наконец-то вызвала панику.
Я приехала в квартиру Слоан через двадцать минут. Она открыла дверь после второго звонка, взглянула на мой багаж и безымянный палец и, не говоря ни слова, пропустила меня внутрь.
Я опустилась на диван, пока она скрылась на кухне.
Теперь, когда я больше не была одна, ко мне снова подкрались чувства.
Боли в руках от того, что я весь день таскала свой чемодан. Волдыри на ногах от ходьбы в дорогой, но непрактичной обуви. Зияющая, мучительная пустота в груди, где раньше билось здоровое и целое сердце.
Теперь этот орган барахтался, как машина на последних парах, пытаясь вернуться туда, где ему никогда не было места.
Я отмахнулась от давления, нарастающего в глазах, когда Слоан вернулась с кружкой и пачкой моего любимого печенья с лимонным маслом в руках.
Секунду мы сидели в тишине, прежде чем она заговорила.
— Нужно ли мне наточить ножи и подготовить запасные планы на случай обвинения в убийстве?
Я слабо рассмеялась.
— Нет. Ничего такого радикального.
— Об этом судить буду я, — ее взгляд сузился. — Что случилось?
— Я... мы с Данте расстались, — еще одна часть моего прежнего оцепенения превратилась в болезненную пульсацию.
— Я так и поняла, — ответ Слоан был по существу, без сарказма. — Что этот ублюдок сделал?