— Это была не его вина. Не совсем, — мне удалось кратко изложить события дня, не срываясь, но мой голос к концу треснул.
Мне жаль, что ты оказалась в центре этого... Я должен был защитить свою семью... Это просто бизнес.
Еще один осколок, достаточно большой, чтобы выбить дыхание из моих легких. Давление за моими глазами усилилось.
К чести Слоан, она не стала драматизировать шокирующие откровения. Это был не ее стиль, и это была одна из причин, по которой я пришла к ней, а не к Изабелле. Как бы я ни любила Изу, она хотела знать каждую деталь и повторять ситуацию до тошноты. Сейчас у меня не было на это ни сил, ни эмоциональной энергии.
— Итак, помолвка официально отменена, а значит, нам нужен план, — резко сказала Слоан. — Утром мы позвоним поставщикам свадебных услуг и отменим свадьбу. Возможно, уже слишком поздно для полного возмещения, но я уверена, что смогу убедить большинство из них, если не всех, выдать частичную компенсацию. Вообще-то... — она поджала губы. — Забудь об этом. Сначала нам нужно составить формулировку объявления о разрыве. Мы не хотим, чтобы кто-то из поставщиков просочился в прессу. Об этом будут писать светские газеты, и...
— Слоан, — мои руки задушили мою кружку. Каждое слово из ее уст поднимало мою тревогу еще на одну ступень. — Мы можем обсудить это позже? Я ценю помощь, но я не могу... не могу думать обо всем этом прямо сейчас.
Важность следующих нескольких недель переполняла меня. Мне нужно было перевезти оставшиеся вещи из дома Данте, поговорить с отцом, выяснить, как дальше будут развиваться наши с ним отношения, отменить свадьбу и разобраться с общественным резонансом, вызванным разрывом помолвки. Вдобавок ко всему, меньше, чем через неделю состоится Бал Наследия, и мы вступаем в очередной напряженный сезон мероприятий.
На моем лбу выступил холодный пот, и я с силой втянула воздух через нос, чтобы замедлить бешеное сердцебиение.
Лицо Слоана смягчилось.
— Да. Конечно, — она прочистила горло. — Хочешь, я позову Изу? Она гораздо лучше разбирается в... этом, — она сделала неопределенный жест вокруг нас, — чем я.
— Позже. Я просто хочу принять душ и поспать, если ты не возражаешь, — я уставилась на свой чай, чувствуя себя глупо, стыдно, неловко и еще тысячу других вещей между ними. — Прости, что вот так без предупреждения явилась. Я просто... не хотела оставаться одна сегодня вечером.
— Вивиан, — Слоан положила свою руку поверх моей, ее голос был твердым. — Тебе не нужно извиняться. Оставайся так долго, как хочешь. Моя комната для гостей все равно не очень нужна. Ты, Изабелла и парень из службы эксплуатации — единственные люди, которых я пускаю в свою квартиру.
— Я не знала, что у тебя такие отношения с парнем из технического обслуживания, — полушутя-полусерьезно пошутила я. — Скандальные.
Она не улыбнулась, но озабоченность прочертила линию ее бровей.
— Отдохни немного. Утром мы все выясним.
Моя попытка улыбнуться провалилась.
— Спасибо, — прошептала я.
Слоан не любила обниматься, но сжатие ее руки передало те же чувства.
Позже той ночью я лежала в постели, не в силах заснуть, несмотря на усталость.
Сегодня я в той или иной степени потеряла и отца, и жениха. Двух самых важных людей в моей жизни, неузнаваемых и ушедших.
Мой отец лгал, манипулировал и использовал меня, в то время как Данте...
Я никогда не выбирал ее добровольно.
Это просто бизнес.
Давление за моими глазами наконец-то лопнуло. Оставшиеся кусочки онемения распались, сменившись такой острой и сильной болью, что я бы перевернулась, если бы стояла.
Вместо этого я свернулась калачиком и поддалась рыданиям, сотрясающим мое тело.
Они обрушивались на меня один за другим, пока в горле не пересохло, а щеки не ошпарило влагой.
Но как бы сильно я ни плакала, как бы ни тряслась, я не могла издать ни звука.
Мои рыдания оставались беззвучными, ощутимыми, но неслышными.
Данте
Следующие три дня я не работал.
Я пытался работать. Я действительно пытался, но не мог сосредоточиться. Во время каждого звонка я слышал голос Вивиан. Во время каждой встречи я видел ее лицо.
В этот момент я был обузой для компании, поэтому я попросил Хелену отменить мои встречи на неделю и взял время, чтобы привести себя в порядок.
Это означало, что каждый вечер я открывал бутылку виски, уединялся в гостиной и игнорировал вопросы Греты, пока она не уходила, разражаясь шквалом проклятий.
Сегодняшний вечер не был исключением.
Я опрокинул голову и бутылку назад.
Ликер обжег горло и заполнил желудок, но ноющая пустота осталась.
Я просто не привык к отсутствию Вивиан, прожив с ней так долго. Это пройдет, как и моя эмоциональная привязанность к ней.
Люди расстаются и живут дальше каждый день. В этом не было ничего особенного.
Я отхлебнул еще глоток. Камин был не зажжен, но смутные воспоминания о пламени и о том, как его свет плясал по чертам лица Вивиан, заполнили мой разум.
— Ты боишься, что я разорву помолвку? Сбегу с Хитом и оставлю тебя дураком перед твоими друзьями? Почему тебя это волнует?
— Это запонки. Я знаю ювелира на Рю де ла Пэ, который делает их на заказ...
— Для тебя это не просто бизнес. И для меня это не просто долг.
— Я рада, что приехала в Париж.
Боль пронзила мою грудь, жгучий ожог.
— Может, ты сможешь образумить его? — из коридора в комнату донеслось ворчание Греты. — Последние несколько дней он сидит и пьет, как его непутевый дядюшка Агостино. Non mi piace parlare male dei morti, ma grazie al cielo non è più qui con noi. ( прим. ред. Мне не нравится говорить плохо о мёртвых, но, слава Богу, его больше нет с нами.)
— Я попробую, — голос Луки заставил меня задуматься, прежде чем я пожал плечами и снова поднес бутылку к губам.
Вероятно, ему нужен был аванс на карманные расходы. Он редко заходил к нам, только если ему что-то было нужно.
Я не смотрел на него, когда он вошел и занял место напротив меня. Он наблюдал за мной какое-то время, прежде чем заговорить.
— Что, черт возьми, случилось?
— Ничего, — моя голова поплыла, и я моргнул, прежде чем поправить себя. — Мы с Вивиан расстались.
Слова были горькими на вкус. Возможно, мне стоит сменить виски на что-то более сладкое, например, ром.
— Что? — Бледное лицо Луки появилось в поле моего зрения, когда я наконец повернулся. Это небольшое движение потребовало столько же усилий, сколько плыть сквозь патоку.
Господи, неужели моя голова всегда была такой тяжелой?
Это твое эго. Оно прибавляет по меньшей мере десять фунтов, — гипотетическое поддразнивание Вивиан звучало у меня в ушах.
Тиски сжали мое сердце. Достаточно было того, что каждое ее слово и улыбка были выжжены в моей памяти. А теперь я слышу то, чего она не говорила?
— Почему? — потребовал Лука. — А как же Фрэнсис и фотографии?
Верно. Я не сказал ему, что уничтожил фотографии, отчасти потому, что отвлекся, а отчасти потому, что они сдерживали его. Черт, он заслуживал того, чтобы еще немного попотеть после того гребаного бардака, в который он меня втянул.