Поэтому их воздействие на дух человека помимо его тела воспринимается нами, наблюдающими это извне, как ВНУТРЕННЕЕ действие, совершающееся в самом человеке, в глубине его сердца. Потому и думают, будто бессознательное живет внутри человека. Это тонкая ошибка, но это серьезная ошибка!
И эта ошибка влечет последствия. Судите сами. Предыстория затянулась, но скоро она окончится, скоро продолжится история!
В Столице
Мы перебрались в Столицу. Поскольку Мама, уходя в монастырь, все равно уже уволилась со своей любимой работы, ее более уже ничего не удерживало в маленьком городке моего детства. Да и я за время жизни при монастыре как будто перестал скучать по родине. Мы переехали, и переехали навсегда. Стоял вопрос о продаже старой квартиры.
Папа тоже стал переводиться в Столицу.
-- А как там твой институт? -- полюбопытствовал я.
-- Наш институт -- везде. Особенно здесь, в Столице, -- улыбнулся отец.
Ответ был странный, но почему-то совершенно меня удовлетворил. Я никогда не задумывался о Папиной работе, Наверное, задумываться об этом мне было бессознательно ЗАПРЕЩЕНО самим Папой.
Я мгновенно привык к новой среде обитания. Эта среда мне весьма понравилась!
Во-первых, квартира, в которой теперь мне предстояло жить до самой смерти. Наследником! Квартира была прямо-таки грандиозная, с высокими потолками. Она располагалась на третьем этаже старинного кирпичного дома недалеко от Центра, в уютном райончике, где почти ничто не напоминало Столицу. Дом стоял на склоне невысокого холма, утопающего в зелени. Здесь был спуск к реке. Река была в отдалении, она была грязная и для купания не приспособленная. Но зато здесь, на склоне, в излучине, получался такой глухой уголок, точнее, тупичок, с трех сторон окруженный водой, куда вела только одна автомобильная дорога. По этой дороге можно было за десять минут пешком дойти до метро. Наверное, четырехкомнатная квартира в таком райончике стоила прямо-таки бешеных денег.
Во-вторых, имелся большой зеленый двор на склоне холма, разбитый на несколько ярусов -- с горками между ними. Для малышей двор был хорошо приспособлен -- качели, песочницы, лесенки и прочее. А я сразу прикинул, что зимой тут можно будет потрясающе кататься на ногах -- прямо с одного конца двора на другой!
В-третьих, ребята во дворе... В-четвертых, школа... но вначале -- о ребятах!
Последний год, живя в деревне, я общался только с церковными детьми. И общения этого было, честно говоря, маловато. Ни с кем из местных деревенских ребятами отец Федор гулять меня не благословлял, так как никто из них церковным в понимании отца Федора не был. У батюшки были достаточно строгие критерии церковности.
Потому я и в школу не ходил. Я учился дома, чтобы не нарушать строгой церковности своего общения.
У отца Федора для меня было простое правило: можно играть с теми, кто соблюдает церковные посты и вычитывает утреннее и вечернее правило. А кто этих минимальных правил не соблюдает, с тем только здороваться. Здасьте -- и до свидания. И я это правило неукоснительно соблюдал, так как у старца, у отца Феодора, был огромный авторитет в Церкви. Многие вообще считали его святым.
Понятия церковный-нецерковный вообще стали для меня на время жизни при монастыре ключевыми. "Нецерковный" в моем восприятии теперь значило "не совсем нормальный". "Ненормальный" не значило "плохой", а просто как бы больной -- душевно больной. Это не было осуждением. Душевно больного нельзя винить в его заболевании, это понятно. Но какой-то привкус осуждения тут все-таки был, и это всегда меня немного тревожило, потому что (по теории) осуждать -- это грех.
Но вот, теперь, когда вдруг оказалось, что отец Феодор допустил ошибку, притом серьезную ошибку, под сомнение были поставлены и все исходившие от него порядки в моей жизни.
-- А как теперь с ребятами? С нецерковными? -- деликатно спросил я Маму в первый же день. За этим вопросом скрывался более серьезный: а как далеко вообще мы теперь собираемся дрейфовать в сторону от "строгой церковности"?
-- Не знаю, -- честно сказала Мама. -- Пока -- не знаю.
-- А как пока делать? Знакомиться с местными ребятами, или нет?
-- Познакомься. Только осторожно.
-- Как это "осторожно"?
-- Не бери на себя никаких обязательств. Ничего не обещай и не подавай никаких надежд.
Инструкция была действительно мудрая и оттого не совсем понятная. Впрочем, Мама же сама сказала, что "пока не знает". Это означало, что действовать придется на свой страх и риск. Я понял, что наша строго-церковная жизнь, основанная на церковном послушании, в сущности, окончательно рухнула, и теперь будет строиться новая жизнь, на новых началах.