Желание переполняло Полти. Прошлой ночью он снова мечтал о Катаэйн... о хорошенькой маленькой Катаэйн, такой близкой и такой далекой. Время от времени он раздумывал над тем, что в образе Фойса Фоксбейна он мог бы как-то приблизиться к девушке, но это было трудно, очень трудно и очень опасно. О, как он стремился к своей милой сводной сестрице! После того как Воксвелл свершил обряд злого колдовства, Полти так надеялся на то, что эта девушка станет принадлежать ему безраздельно! Разве могла она тогда, когда все воспоминания о прошлом были стерты из ее разума, отвергнуть своего добродетельного братца? Тогда воображение Полти рисовало радужные картины будущего. Он представлял, как легко поведет ее: "Пойдем же, сестрица, пойдем. Мы преодолеем этот лабиринт... " — и выведет в итоге к новым восторгам.
Ничего из его мечтаний не вышло. Как же он проклинал на все лады эту старую корову Умбекку! И как ей только взбрела в голову такая блажь — превратить одичалую девчонку в светскую даму? Бывало, Полти хохотал до слез, размышляя над бредовыми идеями своей мачехи. Он представлял, как бы она побледнела, как бы жутко стала стонать, если бы узнала правду о том, насколько невинна ее милая приемная дочурка! Иногда Полти подмывало взять да и выложить Умбекке все начистоту, чтобы злорадно полюбоваться на то, как покраснеет ее жирная рожа и лопнет от злости. Полти не сомневался в том, что все так и вышло бы, если бы она узнала о том, как ее добродетельный пасынок (в ту пору сущий новичок в любовных утехах) в свое время целый сезон наведывался в комнатушку над «Ленивым тигром», где добрая женщина Винда Трош держала свою лучшую девочку-кокотку.
Конечно, поначалу Полти не знал о том, что Долли, как Винда называла эту девочку, на самом деле не кто иная, как отродье старика Вольверона, та самая маленькая оборванка, наполовину ваганка, что иногда наведывалась в деревню. В детстве они швыряли в нее камнями. Она была вшивая и блохастая, у нее вечно текло из носа. Но, узнав правду, Полти узнал и еще кое-что. Он понял, что ему все равно. Его страсть стала только еще сильнее и яростнее.
После того как девушку увезли из Ириона, Полти хотелось только одного: как можно скорее бежать оттуда. В конце концов, это оказалось не так уж трудно. Его перевели по службе, и уже через несколько лун его прежняя жизнь отлетела в прошлое. Он мог бы забыть о своей сводной сестре, поскольку, как он сам говорил Бобу, в мире было полным-полно девиц и многие из них были красивее и доступнее, а некоторые бывали и не очень доступны, что только сильнее разжигало желание.
Но, снова увидев свою сводную сестрицу в Варби, Полти ощутил былую страсть. Не сказать, чтобы здесь ему не хватало объектов для завоевания. На сегодняшний день он познал все радости, какие только может дать мужчине женщина. Тем не менее, Полти вынужден был признаться себе в том, что пока ему не встретилось женщины, которую он желал бы столь же страстно, как свою милую, такую милую сводную сестрицу. Но как он мог овладеть ею? Грубое насилие — да, это было бы возможно, но это было не в правилах Полти.
Вот какие мысли бродили в его голове, пока он поджидал Джильду.
Он вздохнул, походил из стороны в сторону. Закурил сигаретку.
Он шел по зелени травы
В лучах возвышенной любви,
Тепло и свет ему дарило
Любви прекрасное светило.
Соединившиеся в хоре звонкие голоса взлетали к высоким сводам, отталкиваясь от надежных, поддерживающих звуков органа. У Каты пылали щеки. Она стояла бок о бок с Пелли, одетой в сверкающее платье, и могла только беззвучно открывать и закрывать рот. Два раза она чуть было не выронила молитвенник.
Пелли поддела ее локтем.
— Катти! Я ведь тебе говорила, что приехала тетя Влада?
Несколько мгновений Ката делала вид, что так погружена в молитву, что не слышит взволнованного шепота Пелли. Но вот песнопения отзвучали, и Пелли проговорила писклявым голоском:
— О, тетя Влада, эта моя лучшая, самая лучшая подружка...
— Мисс Вильдроп... Очень, очень приятно... Моя маленькая племянница все-все мне рассказала о вас.
Элегантная дама не подняла вуали. Ее голос показался Кате таким добрым. Ее руки коснулась рука, затянутая в перчатку. Паства расселась по скамьям, и варбийский максимат, поглядывая сверху вниз на собравшихся, принялся читать отрывок из «Эль-Орокона», предназначенный для этого дня. Огромная книга была закреплена на кафедре золотой цепью.
— ...В то время долгие дни сезона Терона быстрее, намного быстрее уступали пришествию мрака. Тайком подкрадывался холод, и мы вновь осознавали, что время нашей жизни и любви подошло к концу...
Это было толкование смысла окончания сезона из «Книги Пяти Сезонов». Но Ката почти не слушала. Мысли ее метались. Максимат разошелся. Голос его наполнился чувством. Он говорил об опадающих листьях, о налетающих ветрах, о шелестящей поступи богини Джавандры. А Ката не могла думать ни о чем, кроме Пелли Пеллигрю и той удивительной женщины, что сидела рядом с нею.
Тяв! — негромко гавкнула маленькая собачонка.
— Ринг, тс-с-с! — успокоила песика хозяйка и, судя по звуку поцелуя, чмокнула в нос.
Ката с трудом вспомнила о том, что Пелли действительно говорила ей о приезде тетки. Но тетя Влада оказалась совсем не такой, какой ее представляла себе Ката. Ката завидовала подруге с болью в сердце. Куда подевалась ее жалость к той Пелли, которая в ее страшном сне погибла?
— ...И вновь мы стоим на перекрестке, и мы уже бывали на этом скрещении дорог. Куда же мы направим свои стопы? — вопросил максимат. — Но ведь мы знаем, как знали и прежде, что путь у нас лишь один. Теперь, когда умирает очередной сезон, давайте задумаемся о собственной смерти и о добродетели, которой суждено остаться и выстоять в то время, как мы, спотыкаясь и падая, движемся к Судному дню, надеясь и молясь о том, чтобы он не стал для нас слишком суровым испытанием...
Кто-то презрительно фыркнул:
— Какая чушь!
Это была тетя Влада. Сказано это было тихо, прозвучало не громче выдоха. Вряд ли бы эти слова мог расслышать максимат. Но не это было важно. Ката изумилась до глубины души. Выказывать насмешку над проповедью! Ее тетка всегда настаивала на том, чтобы даже не задумываться над тем, что говорит максимат, а все принимать как истину. В пансионе госпожи Квик девочек, которые шептались, хихикали или отводили взгляд от алтаря во время службы, сурово наказывали.
— Ну, наконец! — облегченно воскликнула Влада, когда все снова поднялись для песнопений. — А то уж он совсем заговорился, верно?
Только мощные аккорды органа заглушили слова Влады, и поэтому их не услышали те, кто стоял позади. Вся дрожа, Ката старалась смотреть прямо перед собой, но против воли повернула голову и воззрилась на тетку Пелли. Ярко блеснули под вуалью глаза Влады. Ката с изумлением и испугом поняла, что тетка Пелли смотрит на нее.
Влада склонилась к своей племяннице — нет, она обратилась к Кате!
— Милая мисс Вильдроп, я совершенно изнемогла... к тому же бедняжка Ринг... Вы присоединитесь к нам, когда все эта чушь и дребедень закончится? Мы направляемся в Курортный Зал.
Боги бывают истинные и ложные. Полти считал единственным истинным божеством некую часть своего тела. Было время, когда эта часть тела представлялась ему генералом, стойким, непоколебимым воином. Затем он решил, что эта часть тела скорее король, решающий, кого казнить, а кого миловать. Но потом, осознав, что эта часть его тела сочетает в себе и созидательное, и разрушительное начало, Полти твердо уверился в том, что это божество.
Полти не сразу стал таким, каким он был сейчас. До того, как с ним случилось чудо преображения, он был уродливым и жирным малым, на которого девушки не обращали никакого внимания. Но теперь... теперь от него все были без ума, а он поклонялся своему тайному божеству.
Полти закурил сигаретку. Его божество нервничало. Где же Джильда? Ведь он сказал ей о том, что он, то есть капитан