Дом, в который таким кружным путем добирались наши путники стоял в отдалении от улиц, где буйствовали школяры. Окруженный покрытыми снегом деревьями, он сонно затаился среди небольшого садика, спускающегося прямо к реке.
Однако дымящаяся труба камина означала, что там поджидают гостей. Характерный же клювообразный изгиб другой трубы неподалеку от первой красноречиво говорил, что под этой крышей обитает алхимик.
На условленный стук дверь сразу же распахнулась, и путешественники оказались в просторной, хорошо протопленной комнате.
- Он ещё здесь? - спросил спутник монсеньора щуплого пожилого человека в просторном балахоне алхимика.
- Да, господин Оливье, остался для встречи с вами! Обычно он не задерживается на одном месте дольше трех дней.
И, действительно, неподалеку от жарко полыхающего камина, в кресле с высокой спинкой дремал седобородый старец. Его тело почти утонуло в просторных одеждах темного сукна, а из-под квадратного, расшитого непонятными символами шляперона беспорядочно выбивались спутанные пряди белых длинных волос.
Хозяин дома слегка коснулся его плеча. Веки старика распахнулись, и на пришедших глянули неожиданно яркие, светло-голубые глаза отнюдь не пожилого человека. Он долго разглядывал незнакомые лица, хотя и без особого интереса.
- Вы знаете, кто перед вами? - наконец, почтительно спросил его алхимик.
- Конечно,- ровным голосом ответил старик,- это французский король Людовик со своим любимцем - брадобреем Оливье Дьяволом.
Король быстро переглянулся со спутником. О том, что именно он прибудет на встречу, тщательно скрывалось.
- И вы знаете, зачем я пришёл? - холодно спросил Людовик, устраиваясь поближе к огню.
- Конечно,- устало ответил старик, зябко потирая изуродованные артритом пальцы рук,- сегодня такая плохая погода, а я, знаете ли, привык к теплу...
- Погода, конечно, дрянь! - охотно согласился король, скидывая на руки Оливье плащ из дешевого сукна,- но зима другой и не бывает! Так зачем я, отложив в сторону государственные дела, лез сюда по самый зад в грязи?
- Вы хотите, чтобы я открыл вам тайну эликсира бессмертия. То, что вы называете «философским камнем»!
- Значит, бессмертие, всё-таки, существует?
- Если мы с вами встретились - наверное, да!
- И...
- Вы же, умнейший человек, зачем вам эликсир?
Людовик досадливо поморщился, вглядываясь в безмятежные черты лица собеседника. В первый раз он видел человека, которому абсолютно ничего не нужно, и это его не просто смущало, а делало странно уязвимым - состояние, настолько же непривычное для государя, как крылья для собаки.
- Раз я здесь, значит, нужно!
- Что ж... Яков! - обратился старец к хозяину дома,- принеси всё необходимое!
Мужчина исчез в соседней комнате, где, судя по всему, была его лаборатория, и зазвенел там склянками.
- А что, Яков тоже знает, как изготовить «философский камень»? - недоверчиво осведомился Оливье, возвышающийся за спиной своего властелина.
- Любой знает,- равнодушно отмахнулся старик,- рецепт всем известен! Только не каждому он подвластен...
- Это как?
- Всем известно, что для теста нужны вода и мука, но этих знаний не достаточно, чтобы испечь съедобный хлеб.
Яков не заставил себя долго ждать и вскоре появился в комнате, груженный склянками и сосудами, которые старательно расставил на низком столике неподалеку от старца.
- Вот!
Людовик пристально наблюдал за происходящим.
- И что это? - резко спросил он.
- Очищенное золото, очищенное серебро, медь, ртуть, зола, сера, купорос, девственная земля, на которую не ступала нога человека, вытяжка из травы портулака и чистотела, ваше величество, - с низким поклоном объяснил алхимик, и тут же с горечью добавил,- но сколько раз я не пытался слить эти вещества воедино, у меня ничего не получалось!
- Сейчас всё получится! - спокойно заверил всех старик, и медленно засучил спадающие рукава своего одеяния,- Яков, подай мне миску из синей глины!
И вдруг его руки молниеносно замелькали перед опешившими от такой метаморфозы зрителями, смешивая ингредиенты воедино под звуки незамысловатой и местами нескладной песенки:
Солнца золотым дождем
Окропим серебро Луны!
Мы вместе сейчас сольем
Жизнь и смерть,
Седой вечности сны.
Добавим туда купорос,
И цветение весенней травы,